Более двух столетий назад, когда и сахар был слаще, и вода вкуснее, образовалось Вольное Баронство Лейваин, неподалеку от нынешних границ Аркадии. Некий богатый человек, возможно когда-то и рыцарь, обладал достаточной дипломатией и материальными ценностями, чтобы оставаться в нейтралитете с соседними государствами, построить внушительный замок, развивать торговлю, ремесло, земледелие и животноводство, нанимая людей и выдавая им участки земли для дома и пахоты, а также успешно пресекать попытки нападений маргинальных личностей на свои угодья.

Годы шли, менялись бароны, менялись устои, были проблемы – но даже войну Вольное Баронство смогло пережить. С её окончания сменилась и внешняя политика – лояльность к Аркадии росла с каждым годом, а государство отвечало взаимностью, не пытаясь присоединить земли Лейваина к себе*.

Едва справив свое совершеннолетие, будущий (и последний) барон Лейваин повстречал юную эльфийку-путешественницу в столице Аркадии. Плененный её красотой и изяществом, он стал добиваться расположения сей особы. Любопытная и в силу возраста ветреная остроухая ответила на ухаживания и даже переехала на какое-то время в баронство, но скреплять себя узами брака с человеком отказалась категорически, даже узнав, что в положении. Не прошло и недели после рождения крохотного младенца, как горе-мать куда-то испарилась, словно её и не было никогда в стенах этого замка**. Единственным напоминанием осталась внебрачная дочь барона, переданная кормилицам. Ещё не до конца переживший все стадии горя, наследник барона на годовщину рождения своей дочери был поставлен перед фактом – пора жениться и завести достойных наследников, а не чахнуть над Айвер – так назвали «последствия ошибок молодости».

Невеста наследнику нашлась быстро. Достойная как по личностным качествам, так и по статусу, она даже приняла малышку-бастарда, пускай не как своего ребенка, но как племянницу, оберегая и воспитывая со всей теплотой и нежностью. Годы шли, ушёл в мир иной и старый барон, у нового барона и его супруги год за годом появлялись свои дети. Всё шло своим чередом.

Фамилию Айвер дали по матери отца – с той стороны никого в живых не осталось, да и всё равно этой прекрасной девушке совсем скоро выходить замуж. Признать узаконенной барон её так и не смог, с подачи властного отца по началу, и по его завещанию после. Мать же, к сожалению, скончалась рано, не увидев свою первую внучку, но барон был свято уверен, что та поддержала бы желание дать хоть какое-то, пусть и менее значимое, но полное родовое имя.

Полуэльфийка росла в окружении любви и заботы, считая себя кем-то вроде младшей кузины барона - рожденной от некоего соблазнившего его родственницу остроухого - души не чая в своих «племянниках и племянницах» и уважая их мать как свою старшую сестру или тётю. Правду о родственных связях случайно раскрыл отец, несколько перебрав вина на праздновании четырнадцатилетия своей биологической дочери. Несколько шокированная дальнейшим объяснением сказанных слов, она, впрочем, быстро усвоила новую информацию и прониклась к своей фактической мачехе ещё уважением сильнее.

Изящно-хрупкая, очаровательно-милая, с копной густых светлых волос и зелёными, словно молодая трава, большими миндалевидными глазами, девушка оставалась при всей своей красоте кроткой и скромной. Через несколько лет она могла бы стать прекрасной женой, или посвятить себя служению Светлому в каком-нибудь уединенном монастыре, но тому не суждено было случиться.

Стоит вернуться к истории и отметить, что с ростом сближения с Аркадией росла и религиозность – если родоначальник династии умудрялся никого не обидеть своим существованием, то потомки заняли однозначную позицию по отношению к некоторым расам и нечестивой магии – то есть крайне негативную. Солидное богатство, что можно было тратить на роскошные явства и развлечения, послевоенные бароны пускали на авантюристов, готовых истребить непотребные формы жизни, в частности – вампиров. Тем же с фанатичной яростью занимался и последний барон Лейваин.

Косить молодняк охотникам было просто и прибыльно - до поры до времени, пока не особо умные представители авантюристического склада ума случайно не подобрались к логову клана проклятых существ. Многие нанятые погибли быстро, оставшиеся подверглись пыткам – впрочем, то было по большей части наказание, так как неудачливые головорезы выдали своего нанимателя сразу же.

И вот дождливым, но вполне себе светлым вечером, барон Лейваин встречает в своем замке гостей – представительного, явно аристократичного мужчину с парой слуг – карета благородного господина сломалась как раз по пути в столицу светлых людей. Как благородный человек, барон просто не мог оставить знатного человека ждать помощи на сыром воздухе, великодушно отправив несколько человек с битюгами  вызволять и перемещать на починку средство передвижения  в замок, а самого пострадавшего пригласив на постой.

Скромный по меркам баронов  ужин, но весьма оцененный гостем как раз предпочитающим не насыщаться безмерно перед сном, перешел в приятную беседу у камина... Чтобы перерасти в кровавую бойню.

Высшему не составит труда справиться и с десятком вооруженных людей, но даже этого не потребовалось – под покровом сумерек вся имеющаяся стража была обезврежена, и оплот благочестия наводнил вампирский клан. Пока приграничные аркадийские земли мирно спали, в замке творилась преисподняя.
Не думаю, что стоит описывать все то, что творили кровопийцы в главном зале замка, собрав всех его жителей, кто остался жив, а также присовокупив оставшихся крестьян с ближайших земель – тех, кого не употребили на месте.  Высший решил устроить целое представление, и главным его зрителем был барон – ему была уготовлена участь наблюдать, как вся его семья, товарищи и слуги будут страдать, как по мнению вампиров страдали их совсем юные сородичи.

Девчонка-полукровка была особенно интересна гостю . Раз этот феодал держит её при себе, значит, она ему дорога. Так почему бы не поэкспериментировать? 
Чего только не пришлось пережить внебрачной дочери графа, какие только манипуляции не проводил злополучный гость, лишь бы увидеть, что же будет. Ещё до момента укуса высший в очередном из своих опытов что-то сотворил, и жертва почти перестала видеть – словно мгновенно развившаяся катаракта поразила оба глаза. Непонятные снадобья вливались несчастной как в глотку, так и в сосуды, чтобы потом кровь подопытной можно было попробовать на вкус и оценить изменения. Стоит ли продолжать описание издевательств? Вряд ли.
Жертва в конце концов разочаровала высшего, перестав подавать признаки жизни уже ближе ко второму рассвету. Раздосадованный, мучитель вместе со своим кланом покинул замок, оставив барона пусть едва, но живым, словно в назидание.

Айвер не умерла, к огромному своему сожалению. И в дальнейшем – к огромному сожалению многих. Искалеченное тело ускоренно менялось, и на рассвете слепое, искалеченное тело зашевелилось в сторону привязанного к креслу отца. Он тоже едва дышал и еле слышно, с сипением, шептал имя старшей внебрачной дочери, пока то, что от неё осталось, жадно вгрызалось в отцовскую плоть.

Уже тогда она не была тем остроухим тихим лучиком, которую любили всей семьёй. Разум, сознание – всё ушло. Возможно, когда не осталось ничего человеческого, обращение пошло быстрее; а возможно потому, что различные опыты и ухищрения обидчика дали свои плоды – в любом случае, силы были. Силы выжить, несмотря ни на что. Ещё даже не завершившийся трёхсуточный этап трансформации уже дал возможность свободно перемещаться в пространстве, поедая мертвых и чудом едва живых, чтобы после трапезы уползти во тьму, подальше от злого солнца, что вызывало дискомфорт даже сквозь плотные портьеры.

То, что с баронством случилась беда, окрестности поняли лишь к вечеру третьего дня после ночи нападения – вампиры выбрали удачный момент, ведь Вольное Баронство находилось не столь близко от главной дороги в Аркадию; опять же, дождь, начавшийся в тот злополучный день, не прекращался ещё двое суток . Людей для осмотра снарядили лишь на утро четвертого дня. К тому моменту безумное существо рыскало в подвалах, поедая любую живность, до которой могло дотянуться. Услышав шум, оно затаилось – его не заметили. Инстинкт самосохранения не дал броситься в убийственную атаку, так что двигаясь в тенях, оно осталось незамеченным и продолжило свое существование.

Испуганные увиденным, люди ринулись прочь из замка, не попытавшись даже разобраться, что же произошло – то костяное месиво,  что осталось от некогда живых людей, так и осталось лежать в гостиной. Особо алчные вернулись ночью, чтобы поживиться, но вновь бежали прочь, потеряв несколько товарищей по разграблению. Народ пытался поджечь замок, но особым успехом это не увенчалось – строили в старое время на века. Гордость Лейваинского рода стала выглядеть безобразно, но всё ещё стояла крепко. Существо же в это время находилось в глубинных подвалах, и потому не пострадало – оно слышало шум, оно чувствовало запах дыма, но чувство самосохранения не дало выбежать наверх и попасть в объятия пламени – наоборот, оно вывело к потайному выходу и заставило бежать подальше, в лес. Когда все завершилось, существо, словно ведомое старыми воспоминаниями, вернулось в родные стены.

Опыт произошедшего поджога научил ещё большей скрытности. Опасность можно чувствовать. Всеми фибрами искалеченной души. Поэтому существо, инстинктивно чувствуя, что не сможет справиться с большим количеством приходящих людей, или же каким-то нутром чуя, что даже один-два вторженца куда сильнее обычной добычи, покидало свои руины и таилось в низинах, в норах или полых поваленных деревьях леса, в ожидании, чтобы опасность ушла. И после снова возвращалось домой, который за несколько десятков лет уже несправедливо  стал зваться руинами, и вдобавок оброс легендами о живущем там чудовище, которое никто из живых не видел.

Бездумное существование в одиночестве закончилось, когда руины посетил очередной человеческий гость. Но это уже совсем другая история...

Рост – 161 сантиметр. Худощавое телосложение. Когти на руках и ногах. Седые волосы, неаккуратными прядями торчащие в разные стороны, длинной в уложенном состоянии до середины груди. Пустые глаза, словно пораженные катарактой, с едва заметной кромкой кроваво-красной радужки глаз, которую из-за алой склеры заметить почти невозможно. Сухая бледная кожа. Заостренные уши. Зубы – ряд клыков, которыми удобно рвать глотки жертв.

С должным уходом и правильно подобранной одеждой может выглядеть очень мило, возможно даже красиво – главное не давать ей разевать пасть.

Характер диковатый, в какой-то степени животный. Поддается дрессировке. Пытается сожрать всё живое, имеющее кровеносную систему. В проблески сознания может осознавать хорошее от других по отношению к себе и даже пытаться заслужить ещё больше и более лучшего, но проклятая кровь берет вверх, и кусать руку с едой становится навязчивой идеей.

В целом поведение варьируется от хищного зверя до капризно-вредного ребенка трех-пяти лет.

Магия крови на инстинктивном уровне. Будучи раненной, особенно во время охоты, может кристаллизировать свою кровь по своим нуждам – облачить пораненную конечность в своеобразный доспех, чтобы пользоваться ею как ни в чем не бывало, или направить твердые, словно кость, капли-снаряды в обидчика. Пользуется бессознательно, редко, в моменты реальной угрозы своей жизни.

Обостренные чувства: в виду практической слепоты***, имеет острый нюх, слух и осязание.

Отличный охотник, если можно так выразиться. Мастер скрытности и внезапных нападений. Воздерживается от атак или тiкает з городу, если опасность слишком велика.

В бытовом вопросе показатель стремится к нулю в виду диковатости.

Способна к обучению. Может выдавать простые фразы, если слышала их неоднократно и понимает, к чему они относятся. Любимое и самое повторяемое слово: «Пищщщщщща».   

Цель: играть отведенную роль, развивать акционного персонажа и его отношения с окружающим миром.

Пояснения по тексту:

* Что скорее всего сдерживалось возникновением Эфириона – остальные расы бы возмутились разрастанием одного из имеющихся государств и наверняка пресекли бы подобное.
** Все подарки, наряды и прочие вещи, принадлежавшие ей по праву создания или дарения девица утащила с собой. Каким образом ей удалось это провернуть – остается загадкой.
*** Практическая слепота (частичная способность к зрению) — состояние, когда человек различает свет и тьму, а иногда даже обладает некоторой способностью к восприятию визуальной информации, но эта способность столь незначительна, что не имеет практического значения.

Отредактировано Айвер (2023-09-06 10:21:45)