[indent] Кто мог предположить, что средь десятков более чем за век сношенных, как казалось, чужих шкур, обнаружится её собственная? Неумело срезанная с плоти и костей живодёром из подручных судьбы, не пожелавшим сначала умертвить свою жертву, лишь потом проводить манипуляции на лишённой искры жизни туше. Нет, он оставил её жить с оголёнными внутренностями, как проклятием приказав менять покровы, ведь иначе не устоят перед трудностями кровоточащие кости и не выдержит чувствительная, лишённая защиты, плоть. Личины должны были стать чем-то непостоянным, изменяемым не реже, чем одежда у знатной капризной дамы, лишь бы её не запомнили и лишь бы сама не посмела в памяти хранить чужие лица. Есть образы, которые полюбила больше остальных, чаще всего скрываясь за ними рядом с теми, кого может назвать близкими, родными – это если уж быть совсем отважной. Такие всегда самые тонкие – за ними возможно рассмотреть следы былой жестокой расправы. Но и среди таковых найдутся личины, коим несомненно подойдёт слово «комфортные», самые толстые, почти что доспех из дорогой и прочной стали. Но были и такие, что оставляли после себя мерзкий след похожий на масляную плёнку, от которого не избавишься единственным крепким сном. Много всего перемерила, уже и не сможет дать верный действительности отчёт о количестве, и оно не прошло без последствий. Ведь в момент, когда столкнулась со своей, настоящей, шкурой, не смогла с лёгкостью набросить её на плечи, не ощутив боли от давно засохших ран и деформированного годами тела. Или за долгое время та просто стала ей мала?..

[indent] Бывает, что прошлое так не подходит настоящему, что хочется с криком отвергнуть одно из них. О, горе тому, кто отвернётся от второго.

[indent] В меланхоличной задумчивости Иникс сидит на чужом подоконнике, пытаясь сквозь ночную темноту разглядеть собственные ноги. Как много лет прошло с момента, когда оно являлось обыденностью – быть тенью в доме Ванессы. Выгибается, а следом втягивает носом воздух чужого жилища, пытаясь воскресить в памяти былое. Здесь нет морозов Мелиоры и не найдётся знакомых по тем годам лиц. Время стёрло былые имена и отринуло прошлые роли, заставляя играть по новым правилам. А из событий, что греет сейчас в сердце, лишь они вдвоём в пределах одного дома. И пусть звучало много красивых слов, но Хвост понимала, что ныне вторгалась в чужую семью. А у неё таковых вдруг стало много так, будто в качестве насмешки над одиночеством детства, но в какой действительно имела право быть?

[indent] Не знала. Как не говорила никому, что тонет под этой вязкой неопределённостью и, кажется, скоро точно не сможет всплыть.

[indent] Но тут необходимо вспомнить цель ночного визита, так сильно отличающуюся от погружений в собственные переживания. Не может помочь себе, но очевидно может оказать поддержку другим. Тихий шаг – опыт, преодолевающий относительно большой вес и резкую натуру. Одежда ныне аккуратная, вопреки былым временам подобранная точно по её параметрам, из качественных материалов, но всё равно походная, простая и нацеленная на удобство, а не попытку продемонстрировать статус. Никуда не девается необходимость во множестве карманов и всенепременное желание иметь с собой всё необходимое для выживания. По-простому собранные волосы и читаемая в каждом жесте готовность к атаке или к обороне. Пусть и получившим право лакать своё питьё из золотой чашки, но зверем всё равно осталась диким, под шубой скрывающим бесчисленное количество шрамов из былых сражений.

[indent] — Привет, — давит свой громкий голос изо всех сил, не даёт ему со всей своей мощью и резкостью прорезать тишину, — Не пугайся, — говорит, будто тому есть реальная возможность. Не шевелится, демонстрирует ладони и позволяет рассмотреть себя. Признать в своём облике былую знакомую, которую до этого представляла личность в их общем восприятии несомненно надёжная. Не бросается в скорые объяснения своего присутствия, а терпеливо ждёт, лишь из беспокойства стараясь предугадать реакцию.

[indent] Изучает в ответ. Перед ней существо несомненно хрупкое, хотя перед Иникс многие казались таковыми. Есть ли за изящным строением жесткий стержень – не знает пока ещё, возможно, выяснит. За плечами уже достаточно опыта и мудрости, чтобы не оценивать силу лишь по внешнему представлению о телосложении. Бывшей наёмнице не ведомы особенности судьбы, пусть и владеет общим описанием ситуации. Ещё залезет глубже, если ей предоставят шанс, но без нажима и праздного любопытства, лишь с желанием сдержать обещание и оказать помощь. Если в таковой вообще нуждаются. Бывает, что одиночество не есть способ защититься, а просто необходимость, возникающая в уставшем сознании. Особенность личности, если будет угодно, и способ подумать о чём-то своём. Но Хвост хочет понять, провести аккуратную грань, выверенными жестами разложив страхи и нерешительность на одну сторону очерченного поля, необходимость – на другую.

[indent] — Ванесса одобрила нам небольшую авантюру, — вновь берёт слово, сразу давая повод поразмыслить, — Ты согласишься? — на самом деле поступает нечестно и знает это, но допускает небольшую манипуляцию, веря, что та принесёт благо. Специально упоминает имя бывшей аристократки, почти акцентирует на нём внимание, делая ту затейницей ситуации, а не саму Иникс. Играет на связях и привязанностях к ныне зовущейся Арвэн, себя же обозначая лишь подневольной, что готова работать в паре.

Подпись автора

Tendere de fumo ad flammam

[indent] Иникс, как обычно, знала мало. Небольшой рассказ от Ванессы и краткие собственные наблюдения были столь незначительны в вопросе изучения целой личности, что оставалось лишь тонуть в различных собственных догадках, подтверждая или опровергая одну за другой. Возможно, что оно напоминало цветастый клубок спутавшихся нитей, которые ты вынужден распределить по своим катушкам. Аккуратно, чтобы не порвать, развязывать каждый узелок, выпутывать из других нитей и не ошибиться, дабы не сделать ещё хуже. Не раз придётся сталкиваться с разочарованием, когда очередной цветастый хвостик приведёт в никуда – выпадет после уничтоженного узла, ведь когда-то случайно попал в эту мешанину. Но таков процесс, который крайне сложно начать. Сейчас она находилась на той стадии, когда должна осмотреть предстоящую «работу», оценить и выбрать сторону, с которой начнёт своё нелёгкое дело.

[indent] Ей, метавшейся всё детство средь задворок Фьёрдинга, наверное, крайне понятно желание не попадаться кому-либо на глаза. Жить так, будто жизни этой самой нет. Из страха, непонимания или расчёта – всё одно, ведь крайне неправильно и в какой-то момент заимеет последствия. Наверное, оно сравнимо с налогами, ведь ты не отдаёшь существованию то, что оно исторически должно получать по праву, изображаешь, якобы нет тебя в мире, но ничего не бывает тайным вечно. Жизнь обязательно потребует своё. Иникс ли не знать…

[indent] Однако, разум не может не уцепиться за то, что с изящной девушкой что-то не так. Не выдерживая, бывшая наёмница позволяет себе даже сощурится на несколько мгновений, как пытаясь разглядеть недоступное. Из-за былого образа жизни сталкивалась со многими – запоминала не облики, но ощущения, которые дарует то или иное знакомство. То цвет, запах, вкус, звук, эмоция – всё подойдёт, ничто не даст точного описания ощущению, но оно определённо и точно своё у каждого существа. Иной драконид, более умный и опытный, наверняка с лёгкостью рассортирует эти странные ощущения, навесит бирку с аккуратной надписью и совершенно точно опознает при новой встрече, но Иникс на такое не была способна, увы. Разницы нет – не хватало способностей или опыта, ведь всё равно вынуждена гадать, а не давать для себя чётких подготовленных заранее ответов. Что видела, когда смотрела на невысокую девушку? Сложно сказать – конкретные слова подбирались крайне сложно. Казалось, что наблюдает что-то крайне правильное, идеальное, выточенное, отмеришь со всех сторон – одинаковое будет, будто само понятие погрешности ему чуждо. Пытается отобрать в памяти встречи, когда ощущала похожее, не точь-в-точь, но хоть приблизительно. Нет толку – быстрой аналитики не хватает на то, чтоб выцепить меж множества личностей какую-то общую черту, позволяющую сопоставить её с увиденным. Больше сотни лет топчет эту несчастную землю, а всё равно остаётся ребёнком перед каждой новой встречей.

[indent] — В маленьком путешествии, — не совсем уверена, как можно кратко охарактеризовать её затею и насколько уклончивой нужно быть в беседе, — Походе? — вздыхает, чуть наигранно или искренне – не разобрать, — И да, возможно, я просто не хочу идти одна, — не то, чтобы не привыкла к этому. Одиночество часто суть описание жизни странника, как и умение с ним справляться. Непривычно и дико, что в последние годы так редко остаётся наедине с собой, но иногда кажется, что восприятие это касается лишь её тела, но не мыслей. Все близко так, руку протяни – ощутишь чужое тепло и пальцем обрисуешь черты, а сказать почему-то нечего. И вроде бы хочется, ведь там, внутри, слов много так разных, часто тяжёлых, тянущих всё вниз, но они раз за разом никак не находят облачение в звуках и остаются лишь грузом на душе. Почему так? Она не знала.

[indent] — Пошли, — это не вопрос, а аккуратное указание к действию. Ведёт себя как грабитель, только забирает из дома не ценные статуэтки, а члена семьи, уводя ту куда-то вдаль, на разбойничью дорогу. Вор, не иначе, ведь как проникла сюда, так и ведёт свою жертву прочь – через открытое окно, никак не через дверь. Зачем? Не понимает, но за век научилась не искать у некоторых своих поступков объяснения, доверяясь тому, что иные зовут «наитие». И может так поступать, ведь не будет поймана и обругана, ведь происходящее – почти тайный сговор, среди которого лишь один несведущий. Да только в оттенках общих намерений не было и намёка на злое вмешательство. Иникс верила, что в Ванессе присутствует лишь искреннее желание помочь и спасти, ведь таковыми всегда полнилось её сердце. Они все являлись группой, семьёй, организацией – любое слово, лишь бы могло объединить несколько доселе одиноких душ. А Иникс? Иникс же было стыдно.

[indent] Она сама как-то всюду была и нигде одновременно. Появлялась неожиданно разгорающимся пожаром и исчезала дымком на остывших углях. Кусок витража, что поможет заделать дыру на любой композиции, но в иной день, когда цветастое стекло обретёт целостность, окажется лишней. С тем уйдёт, но не из-за гонений, а из собственных убеждений в своей неуместности. С тем и стыдно, что зачем-то влезает во что-то устоявшееся, будто старая память имеет власть над настоящим, и ждёт чего-то. И, наверное, оно отчасти есть нелепая попытка загладить самовнушаемую вину и принести хоть какую-нибудь пользу.

[indent] — Хво… Иникс, если забыла вдруг, — за столько лет сокрытия за прозвищем звук собственного имени стал чужим, да было ли оно вообще её именем? То полное, благозвучное и громкое до сих пор не получается прожевать даже внутренне, так что идёт на компромисс с собой и своими личностями, представляясь именем старым и так похожим на то, что получила при рождении.

[indent] — Ты умеешь ездить верхом? — задумчиво смотрит на крупную лошадку. Животное смирное – специально искала такое под свою нехитрую затею, удивляясь тому факту, что ныне вообще может выбирать. Но это… приятно и, кажется, очень быстро становится привычным.

Подпись автора

Tendere de fumo ad flammam