Наемники, сколько из них уже сгинули в этом конфликте, а сколько еще сгинут, не счесть. Но Азазель знает точно, сегодня сгинут еще несколько глупцов, что решили подрядиться и сопроводить груз из пункта А в пункт Б, готовые на все ради звонкой монеты. На все, кроме смерти. Пока этот небольшой конвой шел по протоптанной серди листвы деревьев дороге, за ними по пятам крались убийцы, алчущие крови, алчущие оборвать жизни и выполнить свою собственную миссию. Война это не только обмен ударами между воинствами, что лицом к лицу сходились в битве. Война это череда обманов, уколов, воровство, поджоги, отравление. Провизия, данные, подкрепления, атакам подвергалось все. Демоны не пренебрегали даже самой казалось бы незначительной целью, обманывая, подкупая, чтобы получать информацию.

Конвой останавливается, демоны застывают, нетерпеливо ожидая с двух сторон от дороги, готовые сорваться в любой момент. Ждут, когда существа вокруг повозок расставятся по позициям. Азазель тоже ждет, хотя что делать в этой бесславной битве существу его уровня. Он наблюдает, считает противников, когда кажется одна из них отделяется от общей группы и убывает в сторону, скрываясь среди деревьев, ведомая какими-то своими делами, более важными, чем выполнение задания. Азазель решает, что последить будет интереснее, чем сражаться с не самыми сильными противниками. Он движется беззвучно, пытаясь отыскать среди ветвей силуэт. Поиск занимает время, но глаза впиваются в спину, оглядывается, заставляя Азазеля замереть, затаиться, изучить женское лицо, насколько позволяло расстояние. Ухмыляется, будет жаль, если такая на первый взгляд красота сгинет в этом неизвестном месте. Поворачивает голову, кажется основное веселье скоро начнется, а что же до Азазеля, ему что скучать здесь и оберегать заблудившуюся даму, когда она заставляет его красться, снова придя в движение. И он крадется, думая, что же она ищет или чем озадачена.

Он ловит себя на мысли, что красться подобно хищнику за добычей ему не нравится. Он черт бы всех побрал был живым воплощением Гордыни и не престало ему, пусть и умело, но преследовать жертву за спиной, шаг за шагом подбираясь все ближе. Азазель уходит в сторону, все еще плавно, не привлекая внимания, чтобы сделать небольшой круг, обойти, а после выпрямившись, выйти на встречу возможному противнику, позволив увидеть себя, опираясь спиной на ближайшее дерево и скрестив на груди свои руки. Кажется, его наконец-то заметили. Неужели путник, оказавшийся в лесу вызывал столько подозрения, раз это создание потянуло свои ручки к собственному оружие, когда как клинок Азазеля все еще мирно покоился в закрепленных на поясе ножнах. Но игры демон любил, поэтому больше не скрывает свою ауру, не сдерживает жажду крови, древнее существо предстало перед незнакомкой во всей своей красе, ликуй, пади ниц и насладить моментом, возгордившись тому, что стала свидетелем того, как по этой богами забытой земле ступал сам Азазель. - Что ты тут ищешь? - склоняет на бок голову, с детским интересом рассматривает девицу, играющую в наемника. А он будет играть в нее, словно с насекомым, которому оторвут лапки, если оно надоест. - Явно не меня - в голосе веселые нотки, он не считает ее опасной, пусть и не имеет привычку недооценивать любого противника. Они умели удивить, что потом долго приходилось отращивать потерянную конечность или заживать раны, оставленные удачными ударами.

- Не хочешь стать моим соратником? Мне пригодился бы любой доступный клинок - привычная клоунада, он дает ей выбрать ответ. Принять предложение, выжить или отказаться, тогда Азазель точно не сможет отпустить ее, не побитой. Убивать столь прелестное создание демону не хотелось, Азазель тяжело переживал смерть девиц, даже если они были его врагами. Губить что-то красивое собственными руками он не любил вдвойне. Но делал это с удовольствием, утоляя хоть какое-то из бушующего в нем котла. А правильно ли кто-то или что-то выбрало его, отав власть над печатью в его руки, может ему больше подошел бы гнев или что-то такое. Об этом потом, сейчас же требовательно смотрит на незнакомку, поднимая взгляд выше, кажется улавливая звуки далекого боя. Началось.

Она действует на рефлексах, быстро, не растерявшись, желает подарить себе это мнимое ощущение безопасности, который может подарить ощущение рукояти, сжатой в пальцах. Или напугать того, кто так неожиданно возник неизвестно откуда. Один единственный, не самый опасный на первый взгляд путник, он долго выстраивал вокруг себя этот обман, когда внешность, если ее рассмотреть, не намекает на то, что перед тобой грозный соперник. Его лицо красиво и почти милое, в нем есть что-то детское...- Зависит от встречного - есть те, кто вызывает желания выдать все тайны, только увидев, взглянув всего один раз. Азазель не был из этой категории, пусть был способен пленить взгляд, путать мысли. Сейчас перед демоном был войн, с волей и стремлениями к жизни, готовый к рывку за спасением, вниманием которого завладеть было проблематично, слишком недоверчива, слишком осмотрительна, во всяком случае кажется ему такой. - Здесь я один - заметив ее настороженность, как она прислушивается, как ищет любой намек на присутствие еще кого-то, не скрывает, что именно в этом месте, именно рядом с ней, кроме него больше никого не было. Ее не спасет это знание, ничем не поможет, если Азазель соизволит быть серьезным и захочет забрать себе ее жизнь.

- Чем тебе это место не мило? Смотри, какой чудесный и прекрасный лес вокруг нас - делает шаг вперед, ступая мягче, легче, чем возможный противник, раскидывая в стороны руки, будто пытаясь продемонстрировать ей то, что она итак прекрасно видит. Деревья, деревья, деревья. Кажется кто-то учил, что с едой играть нельзя, но Азазель от этого правила всегда отмахивался. И там где девушка проявляет вежливость, обращаясь на вы, Азазель не считает нужным соблюдать формальности. Но кажется его присутствие уже не так пугает заблудившееся создание, которое вот вот может попасть в паутину смерти, которую для нее сплетет архидемон. - Я лишь называю цену, а она вкусна и по нраву многим. Станешь ли ты этим исключением, которое откажется от предложения? - ее жест, такой женский, безобидный, Азазель позволяет себе проследить, когда она заправляет прядку волос, обращая внимание на свое ушко, но внимание демона приковать надолго сложно, ведь он с радостью изучает то, что ему не демонстрируют. Снова подтверждает свои мысли, такое создание лишать жизни будет грустно. - Желаешь ли ты, чтобы я назвал эту цену сейчас? - больше не движется, оставаясь на месте, следит за ней, не скрывая интереса. Получить себе драконида, в котором чувствуешь потенциал, чувствуешь силу, почему бы не помочь развить этот потенциал, пусть и для себя, но сохранить живой, целой и невредимой. И ведь совсем не ошибся, раз ее голова поворачивается в нужном направлении, откуда он слышит звуки боя, который скоро будет окончен. Но кажется, она выбирает совсем не то, что хотелось бы ему. Он слышит, как меч скользит по ножнам, краткий звук, она не обнажает оружие целиком, но прекрасно демонстрирует свой ответ. "Что ты хочешь там проверить, глупое создание? Там тебя ждет только смерть, я же дал тебе возможность выбрать  жизнь" - ему грустно лишать мир талантливых людей, которые должны горделиво сиять на небосводе, но столько предложений уже было отвергнуто, а его великодушия попрано, что сердце Гордыни готово было обливаться кровью от очередного отказа.

- Ммм...Боюсь, что... - уже он приходит в движение, медленно, лениво, будто неуклюже, стараясь усыпить бдительность, показаться слабее, не таким умелым, когда вынужден шагать за ней. -...этого я допустить не могу. - несколько шагов и он останавливается, смотря на шагающую по влажному мху и траве девушку. Почему эти юные создания с такой легкостью готовы были идти на смерть, отказавшись от достижения мастерства, от целей и амбиций, от дорогих людей, что не дождутся и будут вспоминать теплые моменты сквозь горькие рыдания. Но Азазель не торопится, он не бросается за ней, пусть и способен быстро преодолеть расстояние между ними. Он все еще размышляет, все еще надеется, что она одумается, позволяя своей древней жажде крови раскрыться полностью, давить на нее, попробуй действовать правильно, когда чужая аура настолько зловеща и опасна, настолько кровожадна, ведь два десятка тысячелетий и еще раньше он убивал, убивал и снова убивал. И сейчас, последние годы, он убивал вновь. Но она продолжает быть осторожной, возможно, ей это и тяжело дается. А Азазель пытается вспомнить, насколько хорошо действует регенерация драконидов и как быстро она отрастит себе все конечности, если демон решить отсечь их, оторвать словно в его руках скоро окажется насекомое, которому с радостью оборвут все его лаки, оставляя трепыхаться, истекать кровью и чувствовать, как ускользает жизнь просто потому что оказался в лапах того, кто гораздо опаснее и сильнее.

- Может лучше позволишь пригласить тебя на танец, в эту прекрасную ночь? Чем тратить время на бесполезные занятия - для него большинство сражений совсем не интересные ему танцы, равных по силе мало, тех, кто мог быть сильнее и того меньше, хотя даже ему война уже оставила шрамы и едва не стоила жизни. Вкус близости собственной смерти был сладок, но демоны не боялись смерти, они всегда пускались во все тяжкие, даже убийства. Но ответа он не дожидается, подарить танец он способен и сам. Именно поэтому его клинок пролетает в считанных миллиметрах от лица драконида, срезая несколько подобранных ветров прядок, прежде чем вонзится в одно из деревьев. Очередная демонстрация с его стороны, силы, намерений, пусть она не обманывается тем, что оружие пронеслось мимо, он просто не хотел убить ее этим броском. Просто показал, что ее уход сейчас, непозволительная для нее роскошь.

- Ах, как жаль, что проведение свело нас не там, где твое сердце трепетало бы от прелестных видов - там, где она хотела пустить в ход свое оружие, он готов был стать ее спасителем, он и стал, по прихоти, по непонятному сумбурному импульсу, ведь оттягивал время, держал при себе, заговаривая зубы. - Но при этом уже отказываешься от предложения, так и не задав ни одного вопроса, наемники в этот век пошли совсем не те - почему бы и не приоткрыть завесу о том, что перед ней явно что-то, что живет уже не один, а может даже не два и не три века. Но  он бы с радостью заполучил ее себе, для того, к чему он шел, помощь драконидов была бы весьма кстати, а награда щедра и явно покроет все время, что она провела бы рядом с ним, выполняя его поручения. Азазель всегда платил по счетам и не страдал от жадности, во всяком случае своих соратников старался не обижать, если не желал убить их в конце.

- Оооо, кааааак интеееереееееснооооо - тянет восторженно, когда пролетевший мимо ее клинок не привел ни к чему, кроме нескольких срезанных локонов волос, ни один мускул не дрогнул на ее лице, не вздрогнула и она сама, видимо привыкшая ставить на кон собственную жизнь. Азазель облизывается, еще больше заинтересованный в ней. - Хочу себе - произносит подобно капризному ребенку, который увидел игрушку и теперь сделает все, чтобы ее заполучить. Ведь когда-то давно, столкновение с представителями ее расы будоражило кровь и щекотало нервы, сколько времени с тех пор прошло, он уже и не помнил, но сейчас они лишь тень своего прежнего могущества и силы, в прочем, попадались на редкость достойные экземпляры. Оставалось только найти и собрать в свою коллекцию и использовать.

- А если я не могу тебе этого позволить?  - Она повернулась к нему спиной, брови Азазеля поползли вверх, а глаза расширились, даже он, не играя с ней в манеры, стоял лицом, смотрел в глаза, а его что, считали настолько незначительным, мелочью, на которую не стоит обращать внимания. Такую наглость явно не стоит спускать с рук, ребенок, по сравнению с ним, слишком рано задрал свой гордый острый носик, чтобы демонстрировать характер взрослому страшному дяде. И разве не учили ее, что поворачиваться спиной к тому, кто способен откусить голову и не подавиться если и не невежливо, то очень опасно. Глаза демона заблестели в редком свете ночной луны, освещающих клочок земли, на котором они стояли, прогалина посреди море деревьев. А звуки не слишком далекого боя становились громче, явно забирая внимание, что должно было принадлежать ему, просто потому что он так решил.

- Избавь меня от игры в манеры, тебе не идет. В тебе этого нет, это чувствуется даже на расстоянии. - о да, от нее пахло походным костром, а не теплым камином. И уж различить того, кто играет в манеры, в воспитание, а кто воспитан, ему труда не составит. Аристократы и прочие из этих сословий держали и подавали себя иначе, даже если держались среди отребья. В незнакомке такого не было. Но сейчас в его речи нет озорства, она задела его гордость, вызвала не милость, а значит никаких больше теплых речей и милых наигранных улыбок. Ребячество отступало, стоило кому-то ударить в самую суть Азазеля. И он проучит эту девицу, решившую поиграть в наемника, покажет, какого это, когда твоя игра разбивается, крошится, словно стекло, а лицо после этого к тому самому стеклу прижимают так крепко, что оно впивается и оставляет шрамы. И он прекрасно осознает, что игнорирует один из вопросов, наверное понимая, что та и сама догадалась о причинах. Нет в мире добряков, которые безвозмездно готовы что-то предлагать или давать, а первым заданием, согласись она с его предложением, было бы если не нужная помощь в убийстве отряда наемников, так приказ бросить их на произвол судьбы. Азазель бы наслаждался этими муками ее выбора.

- Как мило, ты просишь. А что, если нет? Что если я не дам тебе уйти в ту сторону? Будешь прорываться с боем? - пришло время стирать расстояние между ними, пришло время подходить ближе и он подходит, безоружный, но все еще опасный. Клинок торчит из ближайшего дерева, покачиваясь под потоками ночного воздуха, Азазель вспомнит о нем позже, даже возьмет, если будет необходимость, а пока...Пока ничего не происходило, она или он оттягивали то неизбежное, что вот-вот должно произойти. Азазель останавливается рядом, вытяни руку и он спокойно схватит за плечи или волосы, если девчонка задумает сбежать. Но теперь он в опасной близости к чужому оружию, он помнит о нем, но не будет смотреть, поймет все по тому, как дернутся плечи, как и куда потянутся ее руки. В любом случае, меч из ноже еще всегда нужно извлечь. - И что же ты там так рвешься проверить? Там есть что-то интересное? - ухмыляется про себя, там лишь картины резни и демонического пиршества, которые будут итогом и концам саги о наемниках. Ночи во время войны опасны, а твари, что таились в них были еще опаснее. И сейчас, эти самые твари пришли по их души, убивали и пожирали, жгли и насиловали, если среди наемников вдруг окажется еще кто-то настолько прелестный. Да даже если нет, голодным существам плевать, реалии войны отличались от легенд и писаний, никакого рыцарства, только жестокость, неприглядная правда, на войне даже святые ангельские лики искажались демоническими оскалами. Война это поле, где правили чувства, эмоции, самый настоящий пир. И пусть демоны тоже гибли, но их жизнь итак была скоротечна, они не обладали бессмертием и поэтому бросались в бой без сожалений и страхов, давая себе волю. Просто очередной огонь, котел, в котором кипело все и все. И не будь на то воли Азазеля, незнакомка уже скорее всего стала бы чьей-то добычей. Поэтому, последний шанс, выбор между жизнью и погибелью. И он дает ей право самой сделать первый шаг к тому или другому, своеобразный подарок от древнего демона.

Отредактировано Азазель (2023-12-17 18:23:49)

Неужели Азазелю указывают на его место, когда он позволяет себе вольности в высказываниях собственного мнении. Всегда забавно смотреть и слушать, так и хотелось хлопать в ладоши, смотря на проявление неуважения по отношению к старшим, хотя ему и казалось, дракониды вроде чтят возраст и все эти мелочи. Но не ему читать ей лекции, не ему учить ее, что чужое мнение как минимум стоит принять к сведению и не всегда воспринимать в штыки, а вдруг он подчеркивал другие ее достоинства, отметая всю лишнюю шелуху. - Ах, а я всего-то подчеркнул то, что воинственность и легкая небрежность подходит тебе больше, чем эта манерность. Но что поделать, не первый клинок, которым встречают мои слова.- за столько тысяч лет ему ли не привыкать. Особенно когда вторгаешься в чужую жизнь без спроса, выступая если не богом, то хотя бы судьей. Или палачом. Увы, сегодня, как бы не огрызалась эта девица, ему решать, жить ей или умереть. Сначала, первое тысячелетие, это проявление высшей власти над существами даже трогало его нутро, а сейчас...сейчас он искал другие забавы. Она подойдет.

Она анализирует то, что происходит там, с другими, отвлекаясь от того, что происходило здесь с ней. Скорее всего, еще несколько недолгих минут и все будет кончено. Пусть те, кто шел с ним и уступали Азазелю по силе, но в мире мало кто мог сравниться с этим плутом. Пусть демон и не вызывал ощущение всесильного создания, с виду даже наоборот, мог казаться излишне нежным, изящным, ладони давно не несли на себе мозоли от бесконечных упражнений с оружием, а лицо не несло на себе никаких следов, говоривших о боях и драках с кем-либо. Так может, незнакомке и вовсе повезло, может перед ней существо настолько слабое в ближнем бою, что у нее есть все шансы спастись и попробовать спасти никчемные жизни своих товарищей. Очередная страшная шутка и жуткий обман, вернувшись туда она просто погибнет вместе со всеми.

- Чаще всего там где шумно, просто шумно - доказывает свою точку зрения упертой рогатой особе, когда-нибудь ему надоест вестись на подобное. - Правда? Как же хор...Ой... - снова хлопает в ладоши перед своим лицом, а потом неуклюже, словно споткнувшись, отшатывается назад на несколько шагов, избегая встречи с чужим кулаком, ему просто везет, он просто немного удачливый. - Страшно! - не смог удержаться от клоунады, когда ему так демонстративно бросали в лицо агрессию, злобу, возможность перейти на куда более кровавое зрелище, чем просто бой на кулаках. У нее скорее всего хороший клинок, скорее всего она хороший или даже прекрасный мечник. Вы напугали одного архидемона.

Он слушает молча, размышляет, наблюдает, кажется паутину лжи умеет плести не только он. Даже грустно, что его предложение не захотели принять. Он помог бы ей раскрыться как следует, научил бы, позволил отточить навыки, сделав сильнее. Интересно что получил бы взамен. Смотрит на хвост с интересом, возможно, его стоит избегать, вдруг она владеет им так же хорошо, как и оружием. Поднимает взгляд, встречаясь с ее взглядом, глазки что надо, горящие огнем, Азазелю такие по его черной душе. Она говорит что кусается и демонстрирует демону свои острые зубки, заставляя в ответ улыбнуться слишком довольно, продемонстрировав в ответ и свои клыки. - Я же влюблюсь, зачем ты так со мной? - улыбка держится еще несколько секунд, прежде чем приходит его черед демонстрировать навыки.

Он преодолевает небольшое расстояние, что было между ними слишком быстро, замирая столкнувшись с ней нос к носу. Разницы в росте почти нет, минус одно ее преимущество. - Вот он я, кусай, у тебя есть все шансы. Ну же - наглость, с которой он врывается в ее личное пространство поражает, губы касаются губ, голове пришлось сделать легкий наклон, компенсируя разницу в жалкие пару сантиметров между ними, все ради того, чтобы шептать, бесить, заставлять вскипать. Его голос звучит словно у любовника, что ласкал полюбившуюся женщину, готовую отдать ему всю себя, пусть тут ему готовы были вырвать кусок шеи без всяких рук и мечей. - Но знаешь, я люблю настолько тесные и горячие танцы, что вряд-ли тебе понравится. Но приглашение принимаю - стоит, уже его пальцы пробегают по рукояти ее клинка, проводит по ней не только пальцами, но и ногтями, замирая на самом конце. - Лучше достань эту свою штучку, я не собираюсь ограничивать тебя. Или себя. - стоять ощущая чужое дыхание так близко, ощущать жар тела, что рвался наружу, с трудом удерживаемый внутри одеждой, чувствовать и слышать биение сердца, когда то, что ты бесишь стоит так близко и ведет себя так нагло, возможно заставляя вскипать от гнева по настоящему. Ах гнев, он бы точно оценил эту особу. Он таких любит. Или она. Черт там их разберешь.

Он молчит, замечая движение чужой головы, вряд-ли уловимое для глаза обычного смертного существа без опыта в несколько тысяч лет за плечами. Он видит, но лоб вызывает острую вспышку боли, горячие полосы алого стекают, пока одна из самых слабых и ненадежных частей его тела, разбитая, не заживает, справившись с последствиями чужого удара. Отступать и пятится ему не позволено, ведь острые клыки вонзаются в шею, а руку сдавливает женская рука, хватка сильна. Снова боль, острая, жгучая. Демоническая кровь пачкает все, до чего дотягивается, оседает на губах своевольной девицы, не умеющей отступать. Капли проклятой крови орошают землю, было бы забавно, если земля подверглась бы порче соприкоснувшись с кровью Азазеля, но он уже проливал свою и не тянулось за ним порченного следа увядшей жизни. Запах паленной кожи, его рука объята племенем, а в совокупности болевых ощущений демон заливается хохотом, реагируя на боль, которая для многих стала бы невыносимой, многие уже бы погибли от болевого шока. Клыки вонзаются глубже, Азазель сжимает пальцы обоих рук, сдерживая желание вскрикнуть. Чувствует во рту металлический привкус собственной крови. Ощущение пьянило, он не был близок к смерти, но боль напоминала, что многие существа были достаточно сильны, чтобы достать его, отрезвляет, когда он недооценивает чужие умения, когда не берет в расчет возможность чужих способностей. "Хочу" - уверен в этом твердо, такой боец ему пригодился бы, но Азазель уже был отвергнут.

Она не вырывает куски мяса, хотя он поступил бы именно так. Приоткрыв сомкнутые от боли глаза, он видит как по окровавленным губам скользит язык, слизывает, почти возбуждающий жест, столь интимный, что в иной ситуации он бы сорвался на более приятные действия. Свободная ладонь накрывает шею, жест лишенный смысла, ведь усиленная грехом и особенностью расы регенерация уже стирает с его кожи последствия этого пылкого прикосновения. - А ты точно драконид, а не кровососущий упырь? - хрипло, но с усмешкой. Не дает покоя лишь обхватившая его руку чужая рука, удерживающая их вместе словно цепь, сковавшая двух гладиаторов, что сцепились в схватке не на жизнь, а на смерть в бойцовской яме на потеху улюлюкающей от возбуждения толпе. От этой руки нужно было избавиться. Убирает свободную руку от шеи, чтобы нанести удар в одну из самых чувствительных точек на чужой руке, он целит в локтевой сустав, но кажется его ход раскрыли, поэтому дарят свободу и разрывают дистанцию, Азазель и сам пятится назад, осматривая нанесенные огнем повреждения. Приятно осознавать, что долгоживущее существо еще способен кто-то удивить. Но он тоже способен на фокусы и игры с огнем.

Огонь вспыхивает, отрезая все возможные пути к бегству, создавая ядовитую стену меж ними и внешним миром. Дым дурманит разум, а глаза играют с ней злую шутку, увеличивая визуальное количество соперников, ведь где был один демон, сейчас три, абсолютно одинаковых создания. - Мой ход - по хищному скалятся, говоря хором, расходятся, готовые нанести удар с разных сторон одновременно. Рванулись вперед, словно стая хищных зверей, загнавшие добычу, вот вот раздерут острые когти. Первый удар опаляет жаром женское лицо, но не наносит серьезного физического урона, второй исчезает во взмахе жертвы, желающей отбиться, превращаясь в дымку, а третий...третий, настоящий, вскользь проходит по чужой шее, оставив на коже жертвы тонкую полосу крови, что начинала сочится, пусть и не вела к смерти. Аз цокает языком, ведь так хотелось пробить эту шейку насквозь, но не отчаивается. Вновь близость чужого лица, но вместо удара, он позволяет сорваться со свободной руки ядовито-зеленым огонькам, что заплясали перед ее лицом свои огненные танцы, завлекая, гипнотизируя, пока не сгорают в возникшей перед ее лицом огненной стене, выполнив свою задачу - отвлечь. Ядовитый дым дурманом кружит чужую голову, а он, прекрасно зная, что даже если она успела увернуться от внезапной атаки, в любом случае вдохнула дым. Аз не спешит, он медленно обходит эту стену пламени, краем глаза наблюдая за попавшей в галлюциногенную ловушку потомка великих ящериц.

- Всегда было интересно, какие призраки вы видите, когда стоите погруженные в собственные кошмарные видения? - спрашивает зная, что ответа не последует. Взглянул в сторону, туда где шел другой бой, скорее всего уже подходящий к концу. Ищет глазами то самое дерево, в которое угодил его меч. Подходит, извлекая, осматривает острие и кромку, все цело, взмахнул, поворачиваясь к "пленнице", что боролась со своими собственными демонами, не способную оказывать сопротивление. Направляется к ней, готовый совершить последний удар и даровать милосердие быстрой смерти.