[indent] Кровь на искусанных губах.
[indent] Прилипшие к затылку и лбу спутанные волосы.
[indent] Сбитое дыхание, сопровождаемое хрипами.
[indent] Сильнейшее желание рухнуть назад.

[indent] Но она встаёт. Встаёт каждый день до, будет вставать каждый день после. Не верит уже, что сможет преодолеть терзающие её кошмары, так что просто привыкает жить с ними. А там, в тревожных снах, совсем нет видений войны, как можно было того ожидать, наоборот, картины прекрасного спокойного мира, в которых разворачиваются сюжеты дорогих сердцу воспоминаний. Разные! Тихие, балагурные, азартные. И только конец один – шесть лезвий, приставленных к горлу. Единственная выжила – тому и радуется. Но радость есть яд, пожирающий разум и дающий разрастись чувству вины. Но тот распространяется по венам мысли ночью, когда беззащитна пред атаками на саму себя, днём же торжествует жизнь.

[indent] Земли и поселения на них тоже умеют воскресать, оправляясь после ужасов войны. И, как в случае с живым существом, первым делом восстанавливаться начинают «главные части». Столицы, крупные города, но не маленькие деревни, которые и пострадали больше всех, и находятся слишком далеко для предоставления помощи по разрушенным торговым путям. Их разрушено больше – не раз проходила меж покинутых домов, но есть несколько стойких, самим фактом своего упрямства достойных за это внимания. Но бывает, что и самому блестящему упорству нужна поддержка сильного. Одна беда – Иникс не была сильной.

[indent] Сколько уже тут? Наверное, стоит считать по закопанным в земле телам в её присутствии. Кажется, привыкла к такому зрелищу, но в условиях мира оно вновь стало вызывать ощущение невыносимый тоски в груди. Да кто они такие?! Люди случайные и чужие! Но хвостатая не может пройти мимо, будто теперь проблема каждого в мире является её личной, но все решит – не искупит вины, которую как неровными шрамами по телу нарисовала на себе сама. На окраинах последнее время, не пускает себя к расцветающим территориям, будто требует заслужить сначала и доказать, что может вернуться в мир из мертвецов, к которым её причислили по ошибке. Да кому нужна вообще, чтоб были те, до кого дойдут печальные слухи? Никому - так думает, ведь заботы всех знакомых, обретённых за короткую жизнь, превыше факта её существования. Себе нужна – сколько ещё раз будет повторять этот факт своему отражению в мутной луже? Каждый день.

[indent] Ту скудную награду, которую обедневшие жители давали за избавление их от ужаса, терроризирующего округу, сначала делила пополам, когда выходила на более-менее уцелевшие дороги и искала помощи. Быстро начала увеличивать чужую долю за счёт своей, но редкие путники или отказывались, пряча взгляд, или вовсе принимали за драконида-оборванца, затерявшегося средь местных, и шли дальше, высказывая грубое мнение. Не винила, знала ведь, как сейчас выглядит. Сумасшедшим быть надо, чтобы пойти за безумной в лесную чащу ради убийства таинственного зверя. А Иникс сейчас именно что походила на блаженную, толкающую проходящих к странным поступкам. Но прав не имеет сдаваться, а потому в очередной одинаковый день месит ледяную осеннюю грязь потрёпанными ботинками, когда идёт к хоженым дорогам.

[indent] Сегодня готова отказаться от награды полностью, притвориться в итоге той самой местной и умолять о помощи. Первые дни самостоятельно выслеживала чудовище, оказалась достаточно опытной, чтобы осознать простой факт – не сдюжит в одиночестве. Ей достаточно легко отличить случайных прохожих от наёмников, уверенно держащих в руках оружие. В дело вступает оценка внешнего вида, походки и даже взгляда, который особенный у знающих вкус стали. Найти бы силы в тех, кто обязан заниматься охраной любого гражданина своего государства, но стражи едва хватает в столицах, ибо война выжала все ресурсы, куда им доходить до дальних деревень? Думает, что местные тоже перестают даже надеется на её затею, но всё равно продолжает упорствовать, ибо не сможет наблюдать за чужим отчаянием.

[indent] — Госпожа, добрый день! Прошу, помогите нашему поселению, — и снова как возвращается в годы постоянного унижения и ношения маски покорности и смирения, — Наши окрестности терроризирует ужасное чудовище. У вас есть оружие! А во всей нашей деревне только я умею держать меч в руках, — и снова актриса с неожиданной ролью. Как же достало, а ведь лет семь назад не видела в том ничего ужасного – с удовольствием изучала способы накинуть чужую шкуру и пользоваться её возможностями. Но драконья жадность не даёт признаться, что готова отдать всю награду, лишь бы кто-нибудь рискнул с ней ради спасения незнакомых людей. Считает то почти позорным и недостойным её деятельности.

[indent] — Мы постараемся вам заплатить, — почти не надо играть отчаяние, ведь оно уже начинает сжимать её горло, — Да, после войны денег в поселении мало, но они есть! — легкий поклон, изображающий мольбу. Так, кажется, приходилось делать и раньше. Очередной шаг назад. А ведь десять лет назад её жизнь начинала налаживаться, но как же опасны бывают неверные шаги. Да толку размышлять! Прошло всё, не поменять уже, а была бы возможность – шла бы по собственным ещё не существующим следам, ибо так надо было.

[indent] — Прошу, — и снова не поднимает взгляда, прячет до последнего. Но с драконидской точностью успевает понять – перед ней воин. Именно такого ищет на этой проклятой дороге себе в напарники.

Подпись автора

Tendere de fumo ad flammam

[indent] Молчит, не спешит ведать правду, в которой единственный критерий отбора – возможность держать меч. Она, если честно, чертовски устала таскаться каждый день на эту забытую всем цивилизованным миром дорогу, выпрашивая помощь у каждого встречного. Каждый. грёбанный. день. хочет сдаться, бросить эту затею, бросить вообще всё! Цели, идеи, себя… То напоминает ситуацию, где с новым восходом солнца обязан собрать себя по кускам, ведь в предыдущий вечер рвал, ломал и выкидывал так далеко, чтобы никогда не найти в будущем. В примитивном восприятии, ты должен найти руки, ненавистный хвост, лёгкие, почки и даже болезненное сердце. Из пыли, в которую вчера стирал собственные рога, воссоздать их же и каким-то чудом приделать обратно. Чуть глубже, так поиски распространяются на терзающие эмоции, издевающиеся сны и бесконечные кошмары. В мире последних пытаешься откопать воспоминания, которым лучше там, под землёй, где-то среди старых костей и давно сгнившей плоти. Собрать всё воедино – получится мерзкий кадавр, воплощающий всю омерзительную скверность ситуации. Отвратительная тварь, внешний облик которой изъеден чувством вины, не должна существовать, но движется с каждым утром за счёт банального инстинкта и желания жить. И Иникс кажется, что в какой-то момент в отражении увидит описываемую картину, вызывающую лишь рвотные позывы и ненависть к себе. Очнуться поможет простое и банальное знание:

[indent] она не хоронит, а сжигает всё к чертям.

[indent] И себя каждый раз обращает в пепел, чтобы через силу подобно мифической огненной птице возродиться вновь. Только не обладает величием феникса, лишь эгоизмом, толкающим к жизни. Если спросить прямо, открыто и честно: «Как ты?», то этот же самый прямой, открытый и честный ответ будет звучать: «Как-то хреново». И это реалия времени, ведь сей короткий диалог будет уместен в беседе многих существ, случайно столкнувшихся или знакомых несколько веков. Скорее всего несладко и незнакомке. Будто бывают счастливыми те, кто в одиночестве месит грязь на окраине мира, пытаясь добраться в тот или иной пункт. Все, кто благословлён радостью, скорее всего вернулись или возвращаются в свои дома или отстраивают новые на пепелище войны, уверовав, что дальше начнётся лучшая жизнь. Остальных, как водится, многим больше. Тех, кому вернуться некуда больше или не было никогда вовсе.

[indent] Отказ?

[indent] Очередной, опостылевший, но ожидаемый. До сих пор не планирует сдаваться, до сих пор ощущает неприятный укол с каждым ненайденным откликом. Не испытывает злости или обиды, внутри лишь усталое понимание, лишённое гневных слов в сторону путницы. Не осуждает и не считает, что каждый должен чужие проблемы возводить в ранг собственных, а оттого верит в блеск и звон того немногого количества золота, обещанного в награду. Выждет, ещё спросит, что может убедить странницу помочь, и исполнит просьбу, если то в силах драконида, но, кажется, способна лишь приносить вред, разрушая чужие жизни, а не пользу.

[indent] Что?

[indent] Её хвост первым реагирует на неожиданную фразу, резко дёргаясь в сторону. Наверное, пыль бесконечных отказов настолько плотным слоем покрыла надежду, что Иникс позабыла облик той и более никогда не ожидала его увидеть. А сейчас моргает, не узнаёт и не верит, что нынешнее воплощение – это то, чего жаждала все эти длинные и тоскливые дни. Её восприятие настолько закостенело, что не даёт пробиться нужным словам, в которых информация и скупая благодарность уже за саму возможность услышать простое «я помогу». Драконид, наконец, поднимает взгляд, позволяя себе более детально осмотреть незнакомку. Ей, почти убитой демоном, всё равно нет разницы до расовой принадлежности или иных характеристик. Воин – единственная необходимая черта, считываемая с походки, позы и одежды. Не была участником какой-либо регулярной армии, но за пять лет участия в военных действиях в отряде или одиночкой, привыкла улавливать в облике остальное. Молода для своего вида, но, кажется, уже успела растерять все признаки юности. И хорошо, что не задумывается, как много всего произошло за столь небольшой срок. Успела обрести временный дом, полюбить, предать, побыть преданной, обрести странную, но семью, потерять её, умереть, воскреснуть, столкнуться с прошлым. В задумчивости касается по привычке рога, ведь теперь неважно, что там внутри, за беспокойной душой, когда обрела возможность действовать.

[indent] — Чудовище, вид не смогу назвать, — не сталкивалась с таким в книжках или лично, так что не может сказать что-то конкретное, — Предпочитает действовать ночью. Днём скрывается в лесу, в старых заросших руинах, точнее сказать не могу, — ведь в какой-то момент поняла, что одиночная охота не имеет смысла. Выслеживала, гналась, но должна благодарить судьбу, что зверь ни разу не остановился и не решил разделаться с преследователем. Не ступала на земли упомянутых руин, ведь там его территория, где он не боится внезапных обвалов и прикрытых старыми ветками ям. Иникс – опытный для своего возраста наёмник, а не герой без страха и упрёка, так что не сунется в прямое столкновение один на один против существа, что сильнее и опаснее её.

[indent] — Убивает, но не ради пищи, — и это первое, что не даёт заподозрить в противнике обычного зверя, — Одного за ночь, не больше. Калечит, уродует, возможно, внушает тем самым страх, — предполагает, ведь знает о сущностях, наслаждающихся теми или иными эмоциями других, — Сильное – только так ломает небольшое дерево. Думаю, что должно опасаться света и огня, но явно не боится их панически, — кажется, тому не понравились искры от его магии, но имей оно перед пламенем животный страх, так деревню было бы легко защитить при помощи нескольких факелов. Но они, увы, не помогали.

[indent] — Вам известно о таких созданиях? — хочет верить, что опыт странницы многим больше того, которым располагает Иникс, — И… хотите сначала передохнуть и обсудить ситуацию или сразу взяться за дело? — думает, что один вид путницы может вселить в остальных надежду.

Отредактировано Иникс (2024-01-08 00:35:56)

Подпись автора

Tendere de fumo ad flammam