[indent] Мир сейчас был или война, первый, второй или девяносто второй год нового века, было кое-что, что продолжало существовать и развиваться вне зависимости от событий в мире — и это была торговля. Корабли не переставали курсировать вдоль берегов, даже если те были взрыты следами недавних сражений, караваны шли вдоль останков разумных существ, продолжая свой путь. Но было еще кое-что, столь же неизменно и практически непоколебимо — устоявшиеся негласные правила, которые знал каждый уважающий себя купец. “Если предложение сомнительно настолько, что тебе приходится задумываться о его надобности более трех раз за последний час — откажись” — гласило одно из них. И знал ли о нем наш герой? Определенно да. Последовал ли он ему в этот раз? Категорически нет. 
[indent] Мысли о возможной выгоде и картины десятка золотых слитков, всплывающие в его сознании каждый раз, когда фон Блитцер хотел критически обдумать предложенную сделку перевешивали. Да и сама оферта выглядела безобидно — контракт на изготовление нескольких ювелирных изделий на заказ был понятен и прозрачен. То, что заказчик несколько раз уточнил, что украшения будут подарком на свадьбу тоже не вызывало подозрений — в Зеноре было полно состоятельных людей, готовых одаривать невесту презентами головокружительной стоимости и дороговизны. Единственным смущающим аспектом сделки, заставившая нашего героя вспомнить старую поговорку была цена — слишком уж большая плата была обещана за этот заказ.
[indent] Настолько, что в его интересах и принципах было подписать договор при личном визите, еще раз уточнив все детали. Конечно же можно было бы назначить потенциальному заказчику встречу в зенорском филиале торговой гильдии или же отправить к нему одного из работников ювелирного дома… Но разве, когда речь идет о столь невероятной, сколь исполнение демонами церковных хоров в рясе, сумме, разве можно общаться с таким покупателем как с рядовым клиентом?
[indent] Именно поэтому-то Рэйвен и принял предложение о личной встрече в назначенном заказчиком месте, соглашаясь на такой риск (каков авантюрист! и как без него соответствующая гильдия-то обходится?).

[indent] Было жарко. Алый диск солнца медленно скрывался за горизонтом, окрашивая вершины далеких барханов в золотисто-багряные оттенки. И хотя палящий дневной зной медленно сменялся на духоту вечернего царствия луны, земля еще некоторое время будет сохранять тепло, прежде чем пески полностью остынут. Последние лучи цеплялись за крыши невысоких домов окраины Ишвара, будто стараясь остаться подольше, а звуки, оживлявшие улицы города днем, постепенно стихали.
[indent] Темноволосый тяжело выдохнул и еще раз поправил высокий ворот черной рубашки — несмотря на то, что октябрьское пекло было переносить гораздо легче, здешнюю осеннюю погоду ему все равно было переносить не так-то просто. И хотя льняная ткань давала обманчивое ощущение свежести, на каждом вздохе он буквально ощущал плотность нагретого воздуха.
Немного помедлив, мужчина тянется к внутреннему карману застегнутого жилета и достает небольшую трубку. Щелчок ногтем по чаще — встряхнуть табак, провести по гладкому древесному чубуку — ритуал, и чиркнуть небольшим огнивом — сотворить небольшую магию. Он делает пару коротких вдохов, раскуривая содержимое и прислоняется к стене здания. Прохладный камень холодит влажную ткань рубашки меж лопаток и поясницы, и фон Блитцер переводит взгляд на опустевшую улицу. У него еще есть немного времени перед встречей и приходить раньше он не собирался — не в этот раз.
[indent] В какой-то момент становится слишком тихо, настолько, что даже собственное дыхание кажется громовым рокотом, а спустя десяток секунд покой разрезает звук протяжного напева-начала азана. Вампир тихо хмыкает, и губы растягиваются в непроизвольной улыбке — его воспоминания о детстве и юношестве в этой стране хоть и были подернуты пеленой времени, укрывающей мелкие детали-уточнения, но то, насколько здешние жители почитали религию, он помнил хорошо. Настолько хорошо, чтобы не присоединяться к общей молитве из сохранения верности собственным принципам. Никаких богов, никаких идолов. Впрочем, мешать другим выказывать почтение той или иной выдуманной высшей силе он тоже не собирался.
[indent] Губы мужчины вновь накрывают ствол трубки — никаких мундштуков, единственная дань зенорским традициям — и легкие наполняются табачным дымом. Рэйвен слегка морщится и кашляет пару раз — первые вдохи всегда слишком терпкие. Да и не настолько часто он курит трубку, чтобы привыкнуть к этому.
[indent] — Сколько можно…, — тихо бурчит темноволосый, обводя взглядом окружающий пейзаж в бежево-коричневых тонах. Назначенная встреча должна была состояться в стоящем почти что в конце улочки здании,  бывшей части караван-сарая, позже выкупленной и переоборудованном в курильню, “после шестичасовой молитвы”.
[indent] Рей цыкает. Местный счет времени раздражал — вся эта расплывчатость не давала точного понимания. Это таинственное “после” начинало отсчитываться с момента начала азана или по его окончании? И сколько можно начитывать свои тексты, перебирая четками и оттягивая минуты? Они ведь даже не проводили никаких ритуалов — тогда он хотя бы понял логику, ведь для оттирания слез, пота, крови и других биологических жидкостей, так часто используемых и горячо любимых в религиях, нужно время.
[indent] Фон Блитцер зарывается пятерней в волосы, проводя рукой назад и убирая непослушные пряди с лица. Спасибо хваленой вампирской регенерации, следов длинной загруженной работой недели, залегших темными кругами под глазами, не видать. Впрочем, от ощущения усталости от рутинного труда с бумагами и договорами даже она не спасала. Единственное, что радовало —  наконец на Ишвар опустилась вечерняя темнота с холодными проблесками лунного света.
[indent] Рэйвен еще раз запрокидывает голову, выдыхая, вероятно, финальный клуб дыма, и прислушивается, постукивая пальцем по стволу трубки. Пора?

[indent] Последние отголоски струящейся мелодии азана стихли пару-тройку минут назад и на улицу плотной пеленой стали опускаться вечерние звуки. Хлопнула створка окна — кто-то уже закончил чтение благословляющих Мать текстов и впускал в свое жилище вечерний воздух, послышались отдаленные голоса — обсуждение прошедшего дня, звон и стук глиняной посуды — настало время вечерней трапезы. Шумы ворвались настолько резко, что ему даже почудилось, будто кто-то невидимой рукой снял стеклянный колпак, ограждавший его от непрекращавшейся ни на минуту жизни внешнего мира.
[indent] Резкий вдох, и шаг вперед, в густую пелену. Он одергивает слегка задравшийся край рубашки, и, стукнув чашей трубки по стене, высыпаяет уже успевший слегк прогоркнуть табак на землю. Пахучая смесь смешивается с песком, оставляя короткий след его пребывания в этом месте. Темноволосый убирает трубку на законное место и поправляет жилет. Пальцы быстро скользят вверх, педантично вдевая антрацитово-жемчужные пуговицы в петли и поглаживая тканый отворот. Теперь точно пора.

[indent] Фон Блитцер быстро преодолевает те несколько десятков метров, отделяющие его от нужного здания. Курильня выделялась на фоне остальных зданий окраины — мозаичное оформление окон, заполненных разноцветными стеклами, навес из пестрых тканых ковров и ударивший в нос запах благовоний словно специально обращали внимание каждого мимопроодящего, настойчиво указывали на свою обособленность от остальной архитектуры.
[indent] Невысокие плоские каблуки кожаных ботинок — дань эфирионской моде на удобство — глухо отбивают стук шагов по деревянному настилу перед входом. На место спокойной усталости приходят легкие уколы подкрадывающегося дискомфорта — еще не тревоги, но стойкого ощущения неправильности происходящего. Возможно, в глубине души он знал, что предстоящая встреча не сулит ничего хорошего и, быть может, приведи ему сейчас кто-либо хотя бы малость стоящий аргумент в пользу отказа от сделки — Рэйвен ушел бы прочь. Но советчиков поблизости было не видать, а от обещанных сумм его отделяла лишь тяжелая дверь из красного дерева.
[indent] Чуть замешкавшись, он сглатывает отчего-то ставшей вязкой слюну, и толкает дверь и заходит внутрь курильни.

[indent] Резкий нырок в глубину звуков, запахов и движений — слишком яркий контраст по сравнению с размеренной жизнью улиц заставляет мужчину на мгновение потерять контроль над ситуацией, давая действие инстинктам. Непроизвольно в мироощущение грохочущим водопадом обрушивается осознание движения крови в окружающих. Хочется наклонить голову вниз, накрыть руками, заглушить накрывающую волну шума, не дающего даже расслышать человеческую речь. Нельзя, он не может поддаваться этим порывам и действовать столь необдуманно. Даже не поднимая взгляда он знал, чувствовал, что на него смотрят из разных углов, выжидают.
[indent] Вампир сжимает челюсти и выдыхает, заставляя себя успокоится. Из потока он “выдергивает” самую яркую “нить” и концентрируется на ней. Рокот, сдавившей железными тисками виски, отступает, давая место облегчению. Теперь он может чувствовать присутствующих в этом месте, не утопая в нахлынувших образах и все возвращается на круги своя.
Прошедшие несколько секунд показались ему нескончаемо длинными, хоть и промелькнули незаметно — обслуга даже не успела пройти и трети пути к нему из глубины помещения. Рей поджимает губы, и, вздернув подбородок оглядывается в поисках тех, кто назначил ему встречу.
[indent] — Господин фн Блитцер? — прерывает его сухощавый немолодой мужчина в чалме, — прошу вас, за мной, — скрипуче протягивает голос, прежде чем встретивший его разворачивается и ведет гостя вдоль ряда подушек, столиков и разморенных табачным дымом посетителей. Жилистая рука с иссохшейся от жары загорелой кожей указывает на место, расположенное поодаль от остальных, закрытое с одной стороны импровизированной ширмой-ковром, — присаживайтесь.
Возле кальянного столика уже расположились трое господ, и, подойдя ближе, темноволосый коротко кивает.
[indent] — Доброго вечера, — губы вампира растягиваются в приветственной доброжелательной, но совершенно неискренней улыбке. Прищур алых глаз же скользит от одного присутствующего к другому и замирает на том, кто, вероятнее всего, является главным. Обладатель светлых свободных одежд, в отличии от своего окружения сидит более вальяжно, по-хозяйски раскинув руки. Его облачение контрастирует со смуглой кожей, темными кустистыми бровями и подровненной бородой. От него веет собственничеством и надменностью, — вы, вероятно, и есть эфенди Исмаил Непоколебимый?
[indent] Названный обнажает ряд белоснежных зубов и кивает, прежде чем вскинуть руку вверх, подзывая прислугу.
— Окажите честь нашему дорогому гостю, налейте лучшее из ваших вин, — глубокий тембр голоса зенорца подходит ему — такой же массивный и утяжеляющий здешнюю атмосферу, — я бы не хотел тратить наше общее драгоценное время. Давайте разберемся с деталями и отметим подписание договора. Вы что-то хотели уточнить? — Исмаил подает корпус вперед, грузно облокачиваясь о низкий кальянный столик и забирает трубку с мундштуком, делая паузу на вдох, а затем выпускает сизый приторно-сладкий дым в воздух, — лично у меня нет вопросов. Я всецело доверяю вашему опыту и готов ввериться в руки профессионала.
[indent] Остальные двое присутствующих кажутся ему декорациями на фоне колоритного собеседника. Словно они нужны здесь для того, чтобы задать нужный тона беседы и лишний раз подчеркнуть весомость и значимость фигуры его заказчика. Это было… странно. Настолько, что мысли Рэйвена вновь вернулись к неприятным сценариям этой встречи. Все было слишком… просто?
[indent] — Пожалуй, да. Я хотел бы еще раз пройтись по договору, — ладонь фон Блитцера проходится по гладкому дереву столика, а пальцы отбивают затейливый ритм. Он делает короткую паузу, наблюдая за реакцией присутствующих, прежде чем добавить, — люблю вдаваться в детали.
[indent] Улыбка исчезает с его лица, сменяясь на непроницаемую сосредоточенность. Даже если Рей был и не настолько предусмотрителен, чтобы сразу отказаться от этой встречи, ему хватало проницательности сразу не ставить свою подпись на бумагах. Это были простые и очевидные, как физиологические потребности, истины — никто из опытных торговцев не будет расписываться в том, чего не видел и не читал. И если бы ситуация не была столь напряженной, он бы позволил себе рассмеяться — что за глупый вздор про трату времени?
Ожидая затянувшегося ответа от Исмаила он вновь хмурит брови — пытается сконцентрироваться настолько, чтобы вновь почувствовать движение крови, понять выбил ли из колеи его ответ, заставил ли сердце участить ритм перегонки багровой жидкости по венам.
[indent] Вместо ожидаемого тягучего ощущения резко и хлестко врывается уже известное чувство. Как будто бы рядом находится тот, кого он уже знал, встречал не единожды, чей ток ему привычен и знаком. Рэйвен резко оборачивается, и каштановые вьющиеся пряди подлетают, мягко скользнув по лицу. Брови приподнимаются вверх в немом вопросе, а взгляд хаотично скользит по помещению, стараясь найти того, кто ему вспомнился.
[indent] — Делсант…? — почти беззвучно произносят губы, прежде чем спустя секунду фон Блитцер отворачивается, так и не найдя среди ковров, подушек и подернутых сладким маревом тел того самого человека.
[indent] — Прошу простить меня, — стелется мягкий тон ювелира, — мне показалось, что я услышал старого знакомого, — впрочем, можно ли было его так назвать? Какие у них были взаимоотношения для Рэйвена так и осталось загадкой — принимающий слишком близко и прямо все странные поступки загадочного культиста, вампир перманентно чувствовал себя рядом с ним не в своей тарелке — недостаточно дискомфортно для того, чтобы назвать это общение нежелательным, но и не настолько уютное в его понимании, чтобы возвести Спарангу в ранг хороших друзей.
[indent] — На чем мы остановились… Я бы хотел ознакомиться с договором.

[indent] Подернутый сизой дымкой воздух и сладковатый привкус паров придавали этому месту определенную атмосферу — казалось, будто все находящееся тут застыло во времени, погрузилось в тягучую патоку забытья и далекого наслаждения. Все тихие звуки, наполнявшие пространство, сливались в один липкий ком, из которого лишь изредка доносились отголоски происходящего. Невесомый звон посуды — мундштук ударяется о дутое стекло кальяна; тихий неразборчивый гул голосов — гости вяло переговариваются друг с другом, растягивая каждое слово; шорох ткани — кто-то поправляет расшитые подушки. Все это было как-то излишне размеренно, настолько, что отвлекись он на рассматривание происходящего, и тягучая атмосфера накрыла бы и его, полностью лишив способности здраво принимать решения.

[indent] Рэйвен коротко качает головой, одергивая себя — недопустимо сейчас обращать внимание на что-то еще. Он должен быть сконцентрирован, собран и готов быстро проанализировать все детали. Пальцы быстро убирают за ухо выбившуюся прядь — напоминание того, как ярко он позволил себе среагировать на возможное присутствие знакомого лица.
Палец шаха упирается в нижние строки договора, и фон Блитцер невольно думает о том, что на них плохо смотрелись бы кольца — неровные, слишком узловатые и не в меру короткие.
[indent] Совершенно не те руки, на которых он хотел бы видеть изделия своего дома.
[indent] Ему продолжают втолковывать написанное, хотя он сам в состоянии прочитать и разобраться в тексте. Тем не менее, елейный голос не смолкает, продолжая стелить канву ненужных слов.
[indent] — Давайте не будем торопиться, — не выдерживает Рэйвен. Он аккуратно подцепляет листы, пододвигая их ближе к себе, — я все же хочу изучить документ. И если вы не против, — взор алых глаз поднимается от строчек текста на Исмаила, — хотел бы сделать это самостоятельно, — с проскользнувшей ходной нотой стали в голосе отрезает мужчина. Он отдает себе отчет в том, что излишняя грубость с людьми востока может обернуться плохим исходом, но и совершенно точно знал, что не допускал такого стиля общения с собой.
[indent] Темноволосый слегка откидывается назад и сосредотачивается на написанном. Знакомые, почти что не меняющиеся десятилетиями фразы привычны и понятны. Здесь нет никаких подстрочных сносок, подводных камней торгового бизнеса и прочих забавных следов и попыток обмана. Текст составлен практически идеально, и от того ему становится не по себе. Рей позволяет себе бросить короткий взгляд на заказчика, прежде чем снова погружается в черно-белые строки букв и цифр, попутно стараясь понять что именно его заставляло раз за разом задаваться вопросом о нужности этого договора. И почему сейчас ему было так не по себе?
[indent] Он коротко ведет плечом — дискомфортно. Ровно настолько же, насколько неуютно-давящей казалась ему здешняя атмосфера.

[indent] Все было словно на грани реальности — закроешь глаза, и происходящее окажется дневным маревом, искусным миражом коварной пустыни. Маняще-привлекательным, удивительно-складным, таким, будто все происходящее нарисовала его фантазия и, протяни руку вперед — вырвешься и этого сна.
[indent] Но это была не фантазия, не игра его воображения. И оттого мужчина был напряжен — за долгие годы жизни он успел понять, что сказочно-волшебных историй, где все происходит ровно в точности, как ты и хотел, не существует. Магия в этом мире есть, но волшебства, того чистого, безвозмездно кристально-ясного, не бывает. И ежели ты не смог распознать что утаили от тебя, скрыв за пеленой безупречности, то попался в искусно расставленную ловушку.
[indent] Идя сюда навстречу он думал лишь о том, что у богачей — свои причуды, то теперь взглянул на ситуацию совершенно иначе. Это место было странным: дорогое, но безликое убранство, елейно-сладкий смрад наркотической блажи, показательно дорогие одежды говорящего и  излишняя торопливость, — где-то должен был таиться подвох, но как ни силился Рэйвен, разглядеть его он не мог.

[indent] Последние слова договора он перечитывал несколько раз — сосредоточиться мешал поток мыслей, хаотично всплывающих в голове в попытках разобраться в ситуации. Пауза на обдумывание и анализ, взятая под предлогом самостоятельного чтения бумаг — слишком затянувшегося для ювелира, каждодневно работающего со схожей информацией — подошла к концу.
Наконец, фон Блитцер поднимает голову и тянется вперед. Край листов глухо стукается о деревянную поверхность — вердикт и подведение итоговой черты своим мыслям. Все, хватит. Он пытался найти подвох и не сумел углядеть оплошности или намеренной погрешности в бумагах. Тянуть время не было более смысла — даже если что-то и должно было произойти, то лучше уже не будет, верно? Мысль об этом отчего-то кажется невероятно смешной.
[indent] — Да, все отлично составлено. Вы, верно, хорошо изучили этот вопрос, не так ли? — хмыкает вампир и наблюдает за суетливыми действиями двух сопровождающих. Чем больше действий они совершают, чем пристальнее смотрят, тем дальше отходит недавняя беспричинная (а беспричинная ли?) тревога Рея. Чернила — это хорошо, просто прекрасно, услужливое поднесение и поближе — просто замечательно. Только вот незадача — они сегодня не потребуются.
[indent] Пальцы темноволосого вновь простукивают по столу и в этот раз деревянная мелодия кажется более энергичной и задиристой — от пелены раздумий не остается и следа. Теперь его очередь ответного иммерсивного представления. Легким движением руки он подцепляет баночку с чернилами и, повертев ее перед собой, аккуратно закрывает. Стекло звякает о гладкую поверхность, и мужчина легонько толкает склянку обратно к владельцу.
[indent] — Возвращаю обратно, — в глазах всех троих читается недоумение — кажется они не могут понять что значит его действие — для отказа от подписания он слишком спокоен, но если это не он, то что же подразумевал этот поступок? Меж густых бровей Исмаила пролегает морщинка напряженности, а желваки напрягаются. Уголки губ Рэйвена еле заметно дергаются вверх, как только он замечает эти напряженные желваки и чувствует усиление пульсации крови в его венах.
[indent] — Вы наверняка знаете, что ювелирный дом фон Блитцеров был основан давно и имеет длинную историю, — неторопливо начинает вампир, смакуя слова — словно готовится рассказать невероятную присказку, способную открыть все тайны. Он вытягивает вперед правую руку, и, чуть тряхнув ей, аккуратно начинает закатывать рукав рубашки. Черная отстроченная ткань складывается вдвое, затем еще раз, и ползет вверх, оголяя смуглую кожу предплечья, — и вы должны быть наслышаны о том, что у нас есть некоторые своеобразные, хм… как бы это назвать? — Рэйвен поднимает глаза вверх, будто подходящее слово вырезано где-то наверху, среди струящихся занавесок и рассыпанного по периметру стен тюля, — а, — коротко вставляет мужчина, приподнимая указательный палец вверх. На его лице расплывается улыбка, — здесь вы называете это тради-ци-я-ми, — смакует он последнее слово.
[indent] — Да, пожалуй у нас есть некоторые традиции, — повторяя все те же действия с другим рукавом, фон Блитцер слегка склоняет голову набок, но не отрывает взгляда от своих собеседников. Никаких резких движений или чего-то подозрительного, он весь на виду у всей троицы. Наконец мужчина берет в руки услужливо предоставленное перо, проводит по всей длине двумя пальцами и перекладывает предмет в левую руку. Листы аккуратно сложены перед ним, и договор раскрыт на странице, требующей его подписи. 
[indent] — Мы ведем дела немного старомодно. Дань уважения основателям, знаете ли, — он не уточняет о каких основателях идет речь, да и это ни к чему — хоть де-юре у ювелирного дома сменилось множество владельцев, наследовавших дело, де-факто больше тысячелетия он был бессменным его собственником, лишь меняющим имена и историю жизни, — дело в том, что особо ценные договоры на такие суммы подписываются уникальным способом, — аккуратное движение правой руки к бедру может остаться незамеченным слишком пристально следящими за пером господами. Но и в ином случае это ничего не изменит — он не собирался ни доставать оружия, ни совершать поспешных необдуманных действий. Большим пальцем Рэйвен надавливает на выглядывающее лезвие инкрустированного драгоценностями кинжала, покоящегося на поясе. Этого хватает — прочерченная царапина сразу же наливается багровым оттенком и первая капля стекает вниз к ладони, а следом за ней — еще несколько. Темноволосый обмакивает пишущий инструмент в рубиновую жидкость и ставит кончик пера на бумагу.
[indent] — Господин Исмаил, договоры с такими суммами подписываются кровью, — рука чертит первую линию, выводя на бумаге насыщенный цветной штрих, — соглашусь, немного жутковато, но…, — перо движется быстро, вычерчивая оставшиеся инициалы, раскрашивая лист яркой подписью, — но это так помогает в делах с мошенниками! Вы же знаете, что можно определить чья кровь на договоре? А самое интересное — никаких нежелательных подделок. Ведь этом мире пока не существует второго Рэйвена, — кисть отложена в сторону, а на бумаге красуется алый узор, с каждой секундой все больше въедающийся в текстуру. И хоть с лица фон Блитцера не сходит улыбка, он напряжен — его собеседники вряд ли ожидали такого. Пальцы непроизвольно сжимают угол подушки и внутри расползается то неприятное чувство, когда кажется, что сейчас все рухнет вниз — ощущение неотвратимой беды.
[indent] Лучше уже не будет, но кто говорил, что хуже тоже не может стать?

[indent] Вена на лице Исмаила вздулась от ярости, а под сухой кожей очертились желваки сжатых челюстей — такой глупой и настолько неудобной выходки он не ожидал. Более того, даже не планировал. И сейчас то, что сделал этот торгаш, рушило его отличный план, его великолепно продуманную схему, так хорошо и не раз отработавшую свою действенность.
[indent] Его двое спутников отлично понимают настроение “главаря” — они выжидают, внимательно смотрят, чтобы не пропустить команду к действиям. От доброй смиренной учтивости не остается и следа — ее сменяет холодная злоба, которая только и ждет знака, чтобы выплеснуться и отыграться на причине срыва плана.
[indent] — Да, отличная традиция, — сквозь зубы ядовито цедит зенорец. Жаль, их изначальный план был почти что идеальным. Но ведь этот фон Блитцер сам сказал, что второго Рэйвена не существует? Решение было логичным, простым и жестоким — значит стоило сделать так, чтобы эти особые “чернила” были только у них. Как и договор. Как и весь ювелирный дом. Никакого Рэйвена — никаких проблем, верно?
[indent] Полуоборот, и тяжелый взгляд исподлобья встречается с двумя другими. Слова излишни — все трое отлично понимали что должно было сейчас произойти.

Отредактировано Рэйвен фон Блитцер (2024-01-26 05:12:32)

[indent] Он слышит, он чувствует и узнает этот тихий, еле различимый скрежет металла — музыку неизбежного боя на высоких тонах. По спине пробегаются мурашки, заставляя застыть в осознании неизбежного, а внутри все разом рухнуть вниз — он был прав. Тот, кто сначала показался фантомом, отголоском памяти, возбудившим собственное воображение, на самом деле был здесь. И он находился здесь сейчас.
[indent] Рэйвену не нужно оборачиваться, чтобы буквально осязать все, что происходило за его спиной, он знал ноты этого погребального ноктюрна: переливы шороха парчовой ткани — урехи встал со своего места, два тихих глухих удара о пол — скинул ненужную обувь, глиссандо снятых одежд — избавился от стесняющих покровов. Фон Блитцер понимает, что подчиненный Исмаила готов бросится на него и уже начал вытягивать палаш из сыромятных ножен. Но это было так… бессмысленно. Он кладет ладонь на край стола, не сводя не видящего, расфокусированного взора с собеседника — вот он, тихий удар, отсчитывающий последние секунды жизни. И воцарился хаос.

[indent]

[indent] Свист заточенной стали разрезает густой воздух курильни, и стекло отзывается на удар жалобным дребезгом — бордовое вино разливается по столу, символично окрашивая бумаги недавнего соглашения в багровый цвет, забирая с собой все написанные правды. Рукописи не горят, нет, истина в том, что они впитывают в себя события и запечатляют их.
[indent] Мужчина успевает лишь отдернуть руки от стола и резко вскочить на ноги, пошатнувшись, прежде чем оружие мелькает вновь, и воздух наполняется приторным запахом с характерной кислинкой — пол окрашивается кровью. Еще одно движение — что экзотический танец, сочетающий смертельную грацию и рваный ритм ударов — и лезвие вновь погружается в чужую плоть, проходясь по волокнам мышц и связок. Хирургически точно и по-мясницки жестоко. На подушках и коврах расцветают красные пионы.
[indent] — Это твой наемник, Блитцер?! Это твоих рук дело? Если ты всё знал, зачем так поступать, — срывающимся голосом вопрошает Исмаил. Медленно, словно в тумане, Рэйвен переводит на него взгляд и силится сказать что-то в ответ — нет, он не знал. И что важнее, он не мог предугадать поступков этого человека.
[indent] Темноволосый набирает воздух, чтобы ответить, вновь легкие окутывает до боли знакомый привкус, оставаясь на языке и губах. Его слишком много, теперь им пропитано все вокруг. Темной змеей искушения он манит распробовать себя чуть больше, и раскрыть объятья, открыв дорогу к затмевающему все экстазу. Рэйвен опускает голову ниже. Резкий спазм выбивает из груди оставшийся воздух, заставляя в бессилии согнуться и все происходящее подергивается мутной темной пеленой. Вокруг слишком много крови.
[indent] Крики и окружащие звуки отходят на второй план — в ушах тяжелыми ударами пульсирует чужое угасающее сердце, стук за стуком выталкивая рубиновую жидкость из раненного тела. Он буквально слышит как она выплескивается наружу. Ее становится еще больше, а желание лишь сильнее сжимает горло удушающими тисками. Кадык мужчины непроизвольно дергается, тело прошивает судорога. Трясущейся рукой он дергает ворот рубашки, почти срывая пуговицу — кажется, как будто даже ткань душит, — а после хватается рукой за ширму, пытаясь удержать равновесие. Ногти скребут по лакированному дереву, и сжимаются до боли в кулак, до алеющих отметин-полумесяцев на ладони. Он не видит, что происходит с последним, самым отчаявшимся из оставшихся, но в сознание врезается момент, когда с глухим чавканьем на пол выливается содержимое сосудов и артерий.
[indent] Жажда становится почти невыносимой — суставы выкручивает, а сознание сужается лишь до одного — бесконечного и необъятного желания, заставляющего в предвкушении приоткрыть рот, широко обнажая клыки. Кажется, что он каждой частичкой своего тела слышит шипящий, пробирающий до костей шепот, требующий, повелевающий заглушить страдания и сделать глоток. В голове угасающе мелькает мысль о том, что эта сторона, тварь, вожделеющая о человеческой крови, не должна пересилить его собственное сознание и Рэйвен цепляется за нее ослабевающей хваткой, старается не выпустить нить рассудка. Мышцы горла еще раз непроизвольно сокращаются, заставляя изогнуться в попытке уйти от болезненного ощущения, и вампир с силой сжимает челюсти, делая несколько рваных вдохов. Ему кажется, что проходит вечность перед тем, как он вновь возвращает контроль над собственным телом.
[indent] — Иди с миром, — улавливает он умиротворяющий голос, и медленно разгибается, все еще придерживаясь за ширму. Он знает этот голос и того, кому он принадлежит. Знает слишком хорошо.
[indent] В немом оцепенении Рей наблюдает за картиной, разворачивающейся перед ним. Сцена, разворачивающаяся перед ним, была поистине сюрреалистична. Еще недавно восседавший недвижимой глыбой Исмаил теперь корчился в агонии страха перед своим жнецом. И было в этом какое-то ощущение безвыходного спокойствия — фон Блитцер понимал чем это законится и оставалось лишь гадать каким образом зенорец покинет этот мир вслед за своими товарищами.
[indent] — Делсант…, — шепчет еле слышно — свистящая глухая буква утопающе разносится по вмиг замолкшему помещению. Сегодня он впервые увидел, как урехи сражается — рьяно, полностью отдавая себя бою, страстно и упоенно. И то было красиво — что картина величайшего безымянного художника. Рывок рук — последний штрих, и брызги свидетельством конца разлетаются в стороны, прежде чем безголовое тело безвольным мешком падает вниз.
[indent] Одна из капель крови попадает на лицо Рэйвена, и он плотно сжимает губы, замирая в ступоре. Та начинает стекать вниз, рисуя на смуглой коже узор и плечи вновь передергивает. Подрагивающей рукой мужчина касется алой еще теплой жидкости и трет, трет до остервенения, до болезненного ощущения на коже, лишь бы не оставалось на нем этого источника металлического вкуса, лишь бы не почувствовать вновь его запах.
[indent] Он слышит, что говорит ему урехи, но не пытается ответить на все сразу. Лишь задается вопросом — откуда в этом человеческом теле такая жажда крови, ежели вампир из них двоих фон Блитцер?
[indent] — Ты же был тут с самого начала, да? — риторически вопрошает темноволосый и собирается продолжить предложение, но резко замолкает. Эмоций было намного больше, чем подходящих слов, но одно он знал точно, — я тоже… рад тебя видеть, — с небольшой заминкой гораздо тише добавляет Рей, — спасибо, — теперь уже почти еле слышно. Для привыкшего всеми силами избегать боя мужчины все происходящее было похоже на затянувшийся сон, не выпускавший из своих холодящих объятий. Возможно, не будь здесь адепта культа, его бы ранили. Прегради ему дорогу к побегу и загнав в угол — вынудили бы вступить в бой, предав собственные принципы, но урехи не только покончил с его врагами, но и дал возможность не встречаться с демонами сомнений и самокопаний.
[indent] Он скользит взглдом по опустевшей курильней, разбросанным безольным телам, и мысли, бившиеся в голове, разом затихают, оставляя абсолютную тишину. Из горла вырывается тихий истеричный смешок, и мужчина прикрывает рукой лицо, стараясь успокоится. Пальцы касаются переносице и соскальзывают вниз, замирая на уровне губ вновь трут уже исчезнувшую багровый подтек. В горлу подступает ком и внутренности сжимаются в очередном спазме — его тошнит.
[indent] Рэйвен поворачивается в сторону Спаранги и пристально смотрит на него, изучает знакомое лицо вновь. Все те же изгибы, те же черты, та же россыпь символов, окропленная кровью и изогнутые в по-детски счастливой улыбке губы. На секунду замешкавшись, темноволосый лезет во внутренний карман жилета и достает платок из темной ткани, протягивая тот Делсанту.
[indent] — Пойдем, нужно убраться отсюда, — пару секунд он мешкается, а затем ладонь вампира легким прикосновением дотрагивается до лопатки урехи, несильно подталкивая того к выходу, делая первый шаг. В ответ на действие слышится бранное ворчание, и Рей мгновенно отдергивает руку, тушуясь. Наверное, не стоило так делать, это был неверный поступок.
[indent] Под ногами слышится густое чавканье, и ему хочется поскорее убраться отсюда. Кажется он не выдержит тут более ни секунды. И все же он замирает на мгновение — подхватывает брошенный Делсом плащ и протягивает, не оборачиваясь на идущего сзади хозяина вещи.
[indent] Быстрее к дверному проему, не замедляясь больше ни на мгновение, прочь отсюда.

[indent]

[indent] Улица встречает его тепло свежестью, и фон Блитцер рывками втягивает носом воздух — еще не до конца остывший после дневного пекла, но кажущийся ему кристально-чистым после смешавшегося сладко-горьковатого смрада курильни. Он не знал, сколько прошло времени, но на город успел спуститься вечерний сумрак, скрыв яркие краски дня. Ишвар был готов отдаться во власть ночного порядка, сменив пестроту и шум на таинственные тени и еле слышные песни ветерка, ласково перебирающего песчинки.
[indent] Рэйвен выходит на середин улицу и прислушивается, глядя в сумрак — сбежавшие посетители наверняка  понесли за собой весть о случившемся. И как скоро она дойдет до стражников — всего лишь вопрос времени.
[indent] — Нельзя здесь оставаться, — негромко обращается к урехи темноволосый, — скоро появятся дозорные и если они увидят нас здесь, — “в таком виде” — мысленно добавляет фон Блитцер, всопминая вид искупавшегося в чужой крови Спаранги, — будет много… вопросов, — перед глазами вновь всплывает недавняя сцена, и на последнем слове голос предательски срывается на тон вниз. Он не вдается в подробности что именно будет их ждать при встрече с блюстителями закона — эти истины хорошо известны, тем более в Зеноре, где порядок чтится наряду с традициями.
[indent] Нужно выбираться отсюда. И оказаться подальше от этого места, желательно настолько далеко, чтобы при всем желании нельзя было связать нахождение в городе чужестранцев с произошедшей бойней. Ибо кем бы ни был Исмаил, в Ишваре он был “своим”.
[indent] Рэйвен хмурится, обдумывая сложившуюся ситуацию — возможные сценарии калейдоскопом мелькают в голове, покуда он выбирает лучший выход. Вернуться в глубь улиц? Нет — тогда они точно наткнуться на кого-нибудь и уж наверняка привлекут излишнее внимание. Спрятаться неподалеку? Пустынные гончие закона обшарят каждый закоулок в поисках виновных. Единственным логичным исходом казалось покинуть стены и переночевать в пустыне — покуда солнце не опалило выжженную мертвую долину им не надо будет скрываться.
[indent] — Иди за мной, — коротко бросает фон Блитцер и ныряет в ближайший переулок, почти полностью лишенный света — пламя свечей из окон сюда не достает, и лишь отблеск от масляных ламп причудливым узором ложится в начале улочки на землю. Его зрение позволяет обходится даже в кромешной темноте — легкой поступью он маневрирует меж стен, оставленных коробок и мешков, сваленным в неаккуратные ряды. Еще один поворот, и Рэйвен продолжает путь. После стольких лет, проведенных вне родных земель, он все еще помнит эти закоулки — не тронутые временем на самом краю города, они напоминали о давних временах, когда не приходилось думать наперед, мучительная жажда была незнакома, а рассказы о вампирах были сродни местным сказаниям о мифических сфинксах. С тех пор тут мало что поменялось — жизнь кипела в центре, а окраины продолжали безмолвно хранить память прошедших лет.
[indent] Наконец, он оказывается на открытом пространстве — за спиной остается последний дом, отделяющий жилой квартал от самого края — полупустынной улице, где в дневное время толпились купцы с телегами и повозками, ожидающие свою очередь покинуть стены восточной торговой столицы. Сейчас же вместо длинной вереницы, гама, гама, криков и суетящихся людей их встретило сонное спокойствие — лишь один пожилой возничий собирал крытую телегу к отправлению, закидывая с земли последние мешки. Это был их шанс скрыться незаметно — судя по виду повозки и мешков, у него не было ничего ценного, а значит стража не должна была заинтересоваться тем, что скрывалось под старым тентом. Оставалось только договориться.
[indent] Темноволосый быстрым шагом направился к мужчине.
[indent] — Господин, выручите меня и моего товарища, подвезите до первой стоянки у Шахры, — местное название небольшой горы, возле которой останавливались караваны на ночлег, звучит странно из собственных уст — что-то почти забытое, но родное, напоминающее чувство, когда смахиваешь пыль с некогда любимых картин и вновь проживаешь те же эмоции, что при первом взгляде на нее.
[indent] — Шахры? Эфенди, удивили, так это место уже практически никто не называет, — морщины у глаз торговца залегают еще глубже, а смешливая улыбка обнажает золотую коронку зуба, — так говаривали только в моей юности, но, эфенди, я уже столько повидал на своем веку…, — скрипучий тихий голос звучит размеренно и спокойно, — да и зачем вам туда? Езжайте завтра, найдете место получше, чем моя развалюха…
[indent] Договорить фразу фон Блитцер не дает — роется в кармане жилета и выуживает сразу пятерку золотых, приготовленных в качестве благодарности работникам курильни еще до… до всего, что было после. Не дожидаясь реакции, пальцы вкладывают монеты в сухую костлявую руку и сжимают ту в кулак.
[indent] — До Шахры?— вновь вопрошает вампир, мельком оглядываясь на спутника — за такую цену не должно возникнуть лишних вопросов о его внешнем виде.
[indent] Не раскрывая пальцев торговец ведет пальцами по металлу, сначала застывая в недоумении, а затем быстро сует полученное в карман:
[indent] — Прошу, господа, — и открывает полу холщовой ткани.
[indent] Рэйвен забирается первым — придерживаясь рукой за боковую опору ставит ногу на дно повозки. Мысок второй резко отталкивается от земли, сдвигая пару мелких камешков, и темноволосый запрыгивает внутрь, тут же поворачиваясь и ища взором Делсанта, будто задержись он немного дольше — и тот как мираж, покинет его. Но ничего не происходит — урехи все на том же месте, и на смену коротко кольнувшему волнению приходит странное чувство спокойствия. Вампир наклоняется вперед и протягивает руку Спаранге.
[indent] — Забирайся, — наконец, впервые с момента, как он оказался втянутым в сделку, обернувшуюся катастрофой, на лице Рея появляется слабая, но не вымученная улыбка.

[indent] Медленно, минута за минутой то ощущение нереальности происходящего отступало, унося с собой гнетущее чувство роковой неизбежности чего-то плохого. Как отлив, оно уходило постепенно, оголяя краски настоящего, того, что в данное мгновение происходило вокруг него. Словно незримой рукой художника размашистыми мазками краски мира начинали появляться, врываться в его мир — вот теплым оттенком ложится ответная улыбка его спутника, едва ощутимое касание ладони пальцами – яркий акцент, быстрое отдергивание — мазок мастихином по палитре эмоций от неожиданного удивления до смиренного понимания с долей разочарования.
[indent] Рэйвен оставляет без ответа уточнение урехи, но легкий кивок головой и прикрытые глаза дают понять его реакцию без слов — он благодарен за эту своеобразную заботу. Мужчина делает пару коротких шагов внутрь обоза и по-привычке стряхнув пыль со старой ткани, опускается вниз, устраиваясь меж мешков, плотно набитых зерном. В воздух взмывает белая взвесь пыли и темноволосый дует перед собой, щуря глаза, и, наконец, выдыхая, давая себе возможность расслабиться — хоть он не участвовал в резне и даже не бежал сюда на всех порах, на него накатывает увесистое ощущение усталости.
[indent] И тем не менее, все произошедшее сделало сегодняшний вечер одним из ярчайших за последние годы. Размеренно проживая сотни лет, ты постепенно теряешь вкус восторга от каждого пережитого явления, а дни сливаются в единую ровную канву. Это было не хорошо, и не плохо — его вполне удовлетворяло такое существование, его стабильность и надежность. События последних часов были что резкий глоток воздуха полной грудью после долгого погружения в манящие спокойствием водные глубины. Произошедшее было так ново и так ярко. И это было…неожиданно потрясающе.
[indent]
[indent]
[indent] Старый дощатый пол повозки издает приглушенный скрип, знаменующий присоединение к его компании урехи. Чуть склонив голову набок фон Блитцер наблюдает за ним — Спаранга он аккуратно укладывает свое оружие, настолько бережно и аккуратно, что на секунду захотелось ненароком завороженно коснуться острой стали. А после — стягивает рубаху и раскладывает ту на мешки. Рэйвен тихо хмыкает — он чувствует, что кровь впиталась в грубую ткань, но не успела высохнуть. Насколько же будет рад владелец повозки увидеть яркие характерные следы на мешках… Впрочем, за столько звенящих старик, быть может, и вовсе сохранит эти баулы как напоминание об удаче оказаться в нужном месте в подходящее время.
[indent] На пробу вампир шумно втягивает носом воздух и замирает, прислушиваясь к ощущениям. Зверь, истязающий и требующий всю кровь до последней капли, затаился и отступил, выжидая своего часа. И Рэйвен знал — это тягучее ожидание может продлиться часы, а может и недели — ровно до того момента, как яркая алая еще теплая жидкость, только покинувшая сосуды тела, не окажется настолько близко к нему. Мужчина приваливается спиной к каркасу, касаясь затылком стенки — это было неизбежно, но не менее противно от этого. Но он способен сопротивляться этим позывам, спустя столько лет, все еще.
[indent] От тягучих мрачных раздумий его отвлекает Делсант, вдруг оказавшийся слишком близко. Тяжесть тела урехи плавно перемещается с его плеча (дозволительно близко) вниз на колени (критично близко), заставляя на несколько секунд замереть. Такие действия со стороны культиста заставляли забытому теплому чувству тихой радости расползаться по телу — ему доверяют. Выждав несколько секунд, убедившись, что это не временный порыв, Рэйвен позволяет себе легким, почти невесомым движением дотронуться до волос Делса, на пробу задержаться дольше случайного касания, задумчиво перебрать пряди, привыкая к ощущению чужого тепла. Еще разгоряченный после боя, адепт Темного кажется лучом дневного солнца, который не выжигает кожу, а лишь приятно греет — забытое, навсегда упущенное ощущение.  Пальцы вплетаются в длинную шевелюру и мягко проходятся по коже головы, медленно размеренно поглаживая. Снаружи слышится глухой стук — торговец забирается на козлы и трогает животных вперед. С легким скрипом повозка трогается с места.
[indent] Короткую паузу нарушает голос Спаранги. Он начинает издалека, про вино и ужин, и Рей собирается было ответить ему что-то легкое, разбавить обстановку непринужденной шуткой, но фраза медленно перетекает в другое русло. Рука, размеренная перебиравшая волосы и поглаживавшая голову замирает, а взгляд рубиновых глаз резко опускается с колышущейся ткани брезента вниз, встречаясь со взором урехи. Тот тянется рукой к лицу фон Блитцера, и мужчина теряется — это искренне-спокойное действие настолько резко контрастирует с впитавшимся в кожу металлическим запахом, что он не может решить для себя комфортно ли ему было бы, или же нет. И лишь спустя пару секунд картинка складывается — фраза, движение и этот смех.
[indent] Темноволосый поджимает нижнюю губу, и отводит взгляд в сторону. Он буквально ощущает, как медленно, но верно, щеки и скулы начинают гореть. Рей опускает подбородок ниже, неловко пытаясь спрятаться в вороте рубашки, и благодарит высшие силы этого мира за то, что темнота повозки скрывает заливший лицо румянец.
[indent] — Прекрати, — еле заметно мужчина дергает ногой, так, чтобы Делсант мог почувствовать легкий толчок в спину. В голосе вампира отчетливо слышно стесненное возмущение, но он не успевает высказать все, что хотел — тирада еще не озвученных раздумий прерывается — урехи кладет его вторую руку себе на грудь, и Рэйвен окончательно теряется в мыслях, ощущениях и эмоциях. Бессловесный жест вызвал неопределенное противоречивое чувство, готовое перерасти в бурю — это было до мурашек близко, до невозможности смущающе и бесстыдно открыто.
[indent] Суховатая кожа ладони фон Блитцера слегка движется по рельефному поджарому торсу, выточенному боями гладиатора, прежде чем кончики пальцев проходятся по темным надписям, повторяя контуры букв, а после — замирают, ловя удар сердца. И Рэйвен слышит, ощущает — кажется, что все тело резонирует в такт пульсации крови, гонимой по телу сильной мышцей. Он затаивает дыхание, и на пару секунд закрывает глаза, полностью отдаваясь чувствам, прежде чем осознает что именно тут происходит. Понимание приходит вместе с новой волной смущения — темноволосый нехотя, с удивлением отмечает насколько ему приятна эта тактильная близость. И это отчасти пугало. Страшило то, насколько глубоко под кожу, до самой души пробрался этот человек, и насколько он позволял ему это делать, невольно соглашаясь с каждым действием и решением. И если Делсант действовал смело, легко демонстрируя ему каждый свой порыв, показывая и открыто демонстрируя то, что было на уме, то Рэйвен прятался за неловкими словами и осторожными движениями, предпочитая проживать все внутри себя. И все же его с головой выдавала неуклюжесть действий и горячее стеснение, заставляющее то и дело отворачиваться и переводить взгляд, только бы снова не встречаться с этими искрами веселья в глазах Спаранги.
[indent] Вопрос, заданный урехи, врывается через марево застлавших эмоций, возвращая к реальности.
[indent] — Нет, — быстро и коротко чеканит фон Блитцер,  — я не хочу и не могу “все еще и никогда”, — и замолкает. Во фляжке, аккуратно спрятанной в внутреннем кармане жилета, как раз и таилось то, что культист обозначил “перекусом” — содержимое почти полной посудины можно было растянуть на два-три подхода, — сослужи мне службу — в следующий раз, когда будешь устраивать резню — постарайся делать это так, чтобы никто не терял от зрелища голову, — парирует мужчина в ответ, и в его голосе становится слышна едкая нота сарказма, — их восторженность выходит слишком быстро и в больших количествах, — и замолкает на пару секунд, словно ставя точку в этой теме, подводя незримую черту обсуждению произошедшего.
[indent]
[indent] Мерное постукивание ящиков о стенки повозки начинает замедляться — кажется, они приблизились к воротам города. Снаружи доносятся чьи-то голоса, и Рэйвен замирает, прислушиваясь к происходящему. Секунда, две — он, кажется, даже не дышит, стараясь уловить все звуки, но шума приближающихся шагов не слышно. Долетает скрипучий голос возничего, и характерный шлепок поводьев о крупы животных. Повозка трогается с места, и он выдыхает — им удалось выбраться из города.
[indent] — Демоны, я думал они даже не будут тормозить эту посудину, чтобы бабка им порчу навела на несварение, — словно оправдывая свое напряжение тихо себе под нос бубнит вампир, не гнушаясь на проклятия. Зато теперь, стоило им выехать за кованные ворота Ишвара, отступили мысли о том, как и что делать, обнаружь их стража. Все произошедшее осталось в стенах и старых окраинах города — они вступали во владения пустыни.
[indent]
[indent] — Непривычно видеть без повязки, — нарушает недолгую тишину мужчина. Рука, все это время медленно массировавшая кожу головы, перемещается на волосы. В задумчивости, он пропускает меж пальцев угольную прядь, проводит по всей длине, а после – аккуратно подцепляя, заправляет за ухо, убирая с лица. Его движения аккуратны и неторопливы — почти что переходящие ту грань между теплой аккуратностью и нежностью. Рей помнит насколько неприятны могут быть для адепта Темного нежелательные прикосновения, и дай Спаранга понять, что ему это не нравится — он тут же прекратит. Из-под полуприкрытых глаз вампир внимательно разглядывает урехи, словно стараясь запомнить каждую деталь, каждый изгиб его лика, не скрытого тканью.
[indent] — Знаешь, ты как будто ничуть не изменился, — и фон Блитцер с удивлением осознает, что его успокаивает этот факт — то, что он все еще знает того же самого Делсанта, что находится в его кругу все так же спокойно и безопасно, а разговор с ним будто и не прерывался на годы. И осознание всего этого радует, разливаясь в груди греющим теплом.

Отредактировано Рэйвен фон Блитцер (2024-02-04 07:37:16)

*пост совместный в целях поддержания гармоничности повествования, все обоюдно согласовано

[indent]
[indent]
[indent] С каждым новым мгновением все глубже в свои теплые объятья утягивало отзывающееся на происходящее дежавю — все было настолько непривычно и в то же время необъяснимо уютно, что казалось самим собой разумеющимся — казалось, это событие происходило тысячи раз, хоть в его реальности не отпечаталось ни единого “до”. И он хотел, сокровенно желал бы, чтобы время остановилось хоть на пару минут, лишь бы подольше длились эти поистине волшебные, магически-ирреальные моменты.
[indent] — Смотри не влюбись…, — и тихий, медленный стук сердца будто пропускает удар. Пальцы касаются разгоряченной кожи и Рэйвен теряется в нахлынувшем порыве — будто шутка сбила последний засов двери, что удерживала поток эмоций от разумной рациональности. Он не хочет понимать того, что происходит, но он ощущает тепло скул, неловкие действия и на задворках разума осознает что действительно значит все происходящее.
[indent] “А если уже?” — мелькает безумной пляской мысль, и лишь от возможности ее осмысления щемящее чувство забытых эмоций вновь растекается ядом по телу. Знает ли Делсант насколько близко подошел к черте, пресечение которой могло бы стать невозвратной? Понимает ли, что каждый год подбирался к ней все ближе, а сейчас и вовсе занес ногу над линией, балансируя меж двух граней? Мужчина сглатывает подступившую к горлу вязкую слюну. Сердце отбило стаккато ударов — ему казалось, что грохот слышен далеко за пределами их укромного мира на этот вечер. Рей шумно втягивает сухой воздух, и рука еле заметно дрогает. Он не в праве подталкивать или одергивать урехи от этого выбора — это его собственная дилемма, пусть даже он возможно и не догадывается о ее существовании.
[indent] Убаюкивающе-грустной колыбельной до него доносится фраза Спаранги об изменениях, и течение времени. И как бы адепт не старался скрыть улыбкой истинную, болезненную и тягостную подоплеку этих слов, Рэйвен понимает что он имел в виду. Рука, гладившая и перебиравшая шевелюру замирает, и почти сжимается в кулак — зачем он поднял эту тяжелую тему, почему был так неосторожен в выборе слов?
[indent] “Если бы ты только знал, что я говорил не об оболочке”, — не выходит сказать вслух. В руках Рэйвена сейчас то, что намного ценнее его вечной жизни — тот, кто каждым своим действием и словом задевал струны души, резонировавшие с невероятной силой, вновь заставляя чувствовать яркость жизни и в то же время как никогда ранее отчетливо понимать свое проклятье бессмертия, от того лишь сильнее желая остановить неумолимо бегущее время. Хуже лишь то, что он знает, как это сделать, и, видят всевышние, с каждым разом ему становится все сложнее сдержать собственническое эгоистичное желание оставить главу открытой.
[indent] Голос урехи звучит вновь — он пытается перевести тему, заговаривая о нелепостях. И это кажется настолько правильным, что тяжесть раздумий, легшая на плечи, вдруг отпускает, оставляя лишь вуаль смущения, легкости и пока еще не осознанного до конца утопического наслаждения моментом.
[indent] — Придурок, у меня есть плащ, — и мягкий искренний смех рассыпается тысячей хрустальных колокольчиков. Выдох.
[indent] Темнота для них разна — в сумраке повозки Делсант вряд ли видит вампира, но полностью открыт перед ним — приглушенные оттенки не мешают видеть зачаровывавшую сталь глаз и малейшие изменения мимики. Он видит, как адепт прикусывает губу, замечает сведенные брови, и действует инстинктивно — покоившаяся на груди мужчины рука скользит вверх, мазнув кончиками линии запечатленных навечно символов. Тыльная сторона ладони невесомо проводит по острой линии подбородка, словно давая привыкнуть к присутствию. Люфтпауза вдоха. Большой палец аккуратно ложится на четко очерченный контур губ, проводит по ним едва осязаемо, безмолвно прося не терзать зубами — в голове вместо мыслей лишь монистовый звон накрывших до потери ощущения реальности бушующих эмоций. Рэйвен склоняет голову чуть ниже, ближе к урехи, и выбившаяся из-за ушей седая прядь касается скулы лица ювелира.
[indent] — Тшш, не надо, — еле слышно на выдохе почти шепчет темноволосый, давая догадываться о сказанных словах лишь следом еле-теплого дыхания на светлой коже Спаранги.
[indent] — Кажется в храме не было бы так спокойно, — сойдя до низкого чуть слышного тембра вторит он кажущейся бессмыслицей ремарке — вампиру кажется, что его мир сузился до этой никчемной повозки и Делсанта. Все звуки сливаются в единый неразборчивый гул. Рей пользуется моментом, стараясь запомнить каждую деталь лица, не скрытого под маской — аккуратные длинные ресницы, начертанный создательницей-природой излом бровей, и то, что было слишком сокровенно — его взгляд открытых глаз.
[indent] От тонкой линии губ урехи он ведет вверх, к бровям, и воздушно проводит по залегшей меж ними морщинке, замирая. Фермато паузы в их диалоге и фортиссимо окутывающих слишком сильных, чтобы выразить словами, ощущений — оглушающая тишина.
[indent]
[indent]
[indent] Он слышит напоминание о плаще и звонкий смех, но рука, слегка сжавшаяся в кулак в его волосах, говорит о совсем других мыслях. Делсант догадывался, что мог ненароком дать понять, насколько глубоки его переживания, найдя немой отклик в душе бессмертного. Сколько бы времени они ни были в разлуке, Делс ощущает насколько крепкой остается их связь. Один жест, одна несущественная фраза, брошенная в ответ - раскрывает смысл куда глубже и тоньше, чем разговоры напрямую. Но многое из всего Делсант не понимал или не хотел понимать, оставаясь молчаливым безбрежным морем, считая всё незыблемо важное для одних, тяжким бременем и пустой тратой времени, для себя.
[indent] Как и сейчас он не хотел придавать значение действиям Рэйвена, почувствовав прикосновение к своему лицу, пока он не прервал попытки Спаранги прокусить губу. Прикосновение остается эфирным ощущением на губах, он силится не слизнуть его, не задеть языком пальцев Рея, дабы не сбить с намеченного пути. Или этот путь видел только урехи, погружаясь с головой в бездну непривычных ощущений. Рейвен был так близок, настолько, что его дыхание ощущалось на коже лица. Только сейчас Делсант стал понимать насколько он доверился, не чувствуя в их положении никакой угрозы. Да, в храме не будет так спокойно и не будет той повозки, что теснотой и темнотой позволила слишком многому всплыть на поверхность. Его сердце не замирало бы каждый раз, когда редкий лунный свет позволяет увидеть каким взглядом на него смотрит Рэйвен. Не позволило бы забыть о бдящих культистах в кельях или отлынивать от подготовки к утреннему ритуалу "Истины". Он бы не смог понять что такое быть завороженным проявлением заботы и думать об истинных мотивах этих действий.
[indent]
[indent] Но он знал, чего хочет сам. Делсанту не нужно вскакивать с места, зажимать или же держать Рэйвена в том положении, в каком он застыл. Он хотел рушить вавилоны и топить города, ему не нужны разрешения и претит мысль оставаться в невидимой тюрьме, выстроенной собственными силами.
[indent] Его рука перехватывает ладонь на своем лице, отводя в сторону. Выглядит грубо, может и ощущается так, что Рэйвен пересек черту дозволенного, в порыве его ладонь сжимают мозолистые пальцы воина, не рассчитывая силу. Больно?
[indent] Делсанту достаточно слегка приподняться, обжечь своим дыханием лицо вампира и согреть его губы своими, так неосторожно оказавшиеся в опасной близости. Незаметно для себя самого его пальцы вплетается в кудри мужчины, отпустив до этого сжатую ладонь, убирая седые пряди с лица, щекотавшие щеку. Их маленькая близость не была похожа на мимолетное дуновение ветерка, Делсант не был настойчив, но и не нарушал мнимую невинность поцелуя вульгарным желанием сделать его глубже, это не приглашение, а разговор на языке тела, позволяющий прийти к пониманию.
[indent] Он прерывается, напоследок оставив горячую печать кончиком языка. Делсант хотел сказать: "Запомни... Пойми мои чувства, хоть я сам их не понимаю", - всё это итак было видно по опасливому взгляду урехи. Повозка качнулась, приоткрыв полы брезента, впуская лунный свет, позволив встретиться с рубиновым взглядом Рэйвена, окончательно выбив Делсанта из колеи.
[indent] Осознание всегда приходит после совершенных действий, когда эмоции и желания утихают или разгораются с новой силой. Он только что размашистым росчерком подвел черту и поставил точку под вопросом их дружбы. И это не вопрос о том, понравилось или нет чувствовать вкус губ другого мужчины, а о том, что будет ждать их впереди. Делсант не жалел о сделанном, он сможет пережить отказ или сделать вид, что ничего не произошло. Пусть его сердце сгорает в пламени, однако нависшее напряжение будто бы давно сдуло с пеплом.
Пристыженный собственными мыслями, Делс садится и прислоняется голой спиной к борту телеги. Опустив голову, скрывая своё лицо волосами, он ослабляет узел повязки на шее, перетягивая её обратно на лицо, закрывая глаза и скрывая свои эмоции, как то и должно быть. В его сердце есть место только Темному, так почему же сейчас стало так тесно в груди?
[indent]
[indent]
[indent] Его руку перехватывают — и внутри все замирает натянутой до предела струной, готовой разорваться в любую секунду. Еще мгновение назад все казалось ему настолько правильным, что он даже не думал каково будет встретиться с холодной стеной отторжения. И сейчас, когда ладонь отводят в сторону, он будто срывается с обрыва вниз, в леденящую пучину глубоких непроглядных темных вод. Вновь ошибка, осечка — краем сознания он понимал, что позволяет себе слишком многое, но ведомый порывом рушащих оковы самообладания волнений и слепым желанием довериться моменту, надеялся, что этого не произойдет. В один миг невидимой рукой кто-то будто сжал ему легкие, не давая вздохнуть полной грудью — фон Блитцер не думал, что эта немая точка в их бессловесном диалоге может быть настолько мучительной.
[indent] Рэйвен не ощущает насколько сильно сжимает его руку урехи — безвольно поддается ему, не пытаясь вырвать ладонь, оставляя все на откуп судьбы — горизонт событий был пройден, и он не был уверен, что хотел знать и как-либо влиять на последующее будущее. По крайней мере сейчас — хоть мужчина и осознавал, что сам дал право выбора, оставаясь безмолвным наблюдателем, он не хотел предполагать, что все обернется именно так — эгоистичное желание повернуть судьбу в нужное тебе русло не дало подготовить себя к разбивающему на части исходу. Его пугали не физическая боль, а грядущие за ней слова.
[indent] Делсант приподнимается, и темноволосый, до этого неотрывно следивший за каждым вздохом адепта Темного, старавшийся запечатлеть в памяти каждую его деталь, что одаренный божественным благословением смертный, узревший сотворенное руками высших сил чудо, инстинктивно зажмуривается — хочется оттянуть момент рушащейся, разбитой на мелкие осколки эфемерной надежды. Он не чувствует насколько сильно Сапаранга  сжимает его ладонь — может быть куда больнее, если…
[indent] … если бы он не ощутил сейчас теплоту дыхания на своем лице, согревающего будто изнутри, не растерял все обрывки мыслей, стоило чужим губам коснуться собственных. И долгое напряжение рассыпается беззвучным последним аккордом — отдает резонансом по всему телу. Невысказанная фраза разбивается на тысячи песчинок, оставляя место лишь ощущениям. Пальцы урехи убирают мешающиеся пряди, зарываются в шевелюру, и волнение колкими тонкими стежками сбегает вниз по спине. Рэйвен почти тут же отзывается на прикосновение — склоняет голову чуть набок, доверительно прильнув к его руке, стараясь ощутить его касание дольше, ближе, больше. Это было невероятно — до дрожи хотелось чувствовать поцелуй его чуть обветренных губ бесконечность времени, не отпускать, не прекращать, отдавая себя всего на откуп адепта, боясь ненароком сделать неверное движение. Он лишь немного подается вперед, размыкая губы, полностью  вверяя себя в руки Деланта — “Тебе можно все, ты волен сделать любое, что вздумаешь”.
[indent] Обжигающе-горячо язык мажет последним штрихом, и фон Блитцер почти забывает дышать, замирая от непривычных и столь желанных действий. Разве его сердце может биться столь быстро? Раскаленной яркой волной краска заливает лицо — он ощущает неконтролируемое покалывание прилившей к щекам, скулам и ушам крови — нелепое подтверждение, соглашение с происходящим. На долю секунды он встречается взглядом с Делсантом, прежде чем тот меняет положение, садясь. И Рей корит себя за то, что не может быть настолько открытым и искренним, чтобы не столкнуться с этой нотой опасения со стороны Спаранги — брови изгибаются в просяще-умоляющем выражении — ему нужна всего лишь пара секунд, чтобы унять дрожь во всем теле и совладать с переполняющими, бьющими через край эмоциями. Фон Блитцер облизывает губы, все еще эфемерно ощущая мажущее прикосновение, и ловит себя на утекающих в водовороте прочих мысли, что ему мало этого поцелуя, бессловесного ответа, подводящего к каденции.
[indent]
[indent] Так странно — он шел к этому осознанию месяцами и сейчас, стоило шагнуть в эту пропасть и принять то, что творилось внутри — вместо гложущей тревоги сомнений накрывает яркая эйфория теплых тонов и отдаленное, пока не осмысленное ликование. Еще пару секунд назад лишь одна мысль об ошибке ледяной хваткой сковывала внутренности, а сейчас ярким пламенем разгорается согревающее торжество — чертова игра с нулевой суммой.
[indent] Делсант берет паузу, закрывается вновь, натягивает маску в разразившейся паузе тишины. Hужно еще больше времени, чтобы осмыслить происходящее —  то, что сделано, не отрезвляет, а лишь захлестывает с головой — что отлив и мнимое затишье  перед оглушающим  ударом волны цунами. И остановит ее невозможно.
[indent]
[indent] — Делс, — тихо, смакуя каждый звук, на выдохе шепчет вампир, — Делс, — заклинанием повторяет мужчина, и подается к урехи, упирается предплечьем в стенку повозки над склоненной головой адепта Темного — конструкция протяжным стоном отзывается на вес, вторя его голосу, — Делс…, — слышится почти у самого уха. Его взгяд подернутых дымкой всепоглощающих эмоций устремлен на того, кто смог с такой легкостью играть его бессмертной душой, заставляя прекратить и продолжить происходящее одновременно — хорошо, что лицо урехи вновь скрывает повязка, ему не стоит видеть на лице Рэйвена отражение столь сильной наготы распахнутого естества.
[indent] — Да или нет? — рвано спрашивает темноволосый, замирая — его почти потряхивает от напряжения и ожидания вердикта, но он не может, и не хочет отпускать последние остатки самоконтроля. Ему необходимо знать что это было, необходимо подтверждение со стороны урехи, его разрешение отдаться происходящему. “Да или нет” — и подстрочным текстом главный вопрос — “согласен ли принять его волнения и страсть”? Жажда услышать ответ изнуряет не слабее отчаянных терзаний из-за крови — он почти готов взвыть от напряжения.
“Да”, — и хаос воцаряется вновь.
[indent] Рэйвен подается вперед, опираясь второй рукой с другой стороны от урехи и на пробу невесомо-легко касаясь тонких губ воина своими, чтобы уже через мгновение смять их в опаляющем душу влечении. Мужчина целуется неосторожно, неконтролируемо-неумело, стукаясь зубами, смакуя каждое мгновение и отдавая себя целиком без остатка. Покуда хватает дыхания, покуда удерживающая вес тела рука не начинает дрожать. Это не вопрос и не просьба, это — его ответ: “Хочу, чтобы ты знал, чему ты дал дорогу”. Ему кажется, что он может изводить его губы еще вечность и, о старые и новые боги, он бы не хотел, чтобы время так быстро бежало вперед, подводя к концу их почти невинную близость. Последним аккордом он еле ощутимо втягивает нижнюю губу урехи и прихватывает зубами, несильно сжимая в порыве эмоций, и тут же отпуская, проходясь по ней последним, почти воздушным поцелуем — будто заглаживая вину за свой порыв. Отстраняясь, он на секунду прижимается лбом к ткани повязки, дышит глубоко и рвано, так, будто бы только что убегал по пустыне от стражи, и, заставляет себя вернуться обратно на свое место, дав Делсанту пространство.
[indent] Фон Блитцер запрокидывает голову, и до влаги в уголках глаз зажмуривается в попытке совладать с поступившими чувствами. Он не ждет от Спаранги ни ответа, ни действий. Просто пусть он останется рядом, пусть не отталкивает, или же пускай обрушит на него весь свой гнев, только лишь бы не давал обмануться моментом.
[indent]
[indent]
[indent] Мерным ритмом ворожи повозка покачивалась, пробираясь вглубь песчаного океана. Духота нагретого воздуха постепенно сменялась остывающей прохладой вечерних охровых пустошей. До указанного места — около часа пути, и если в моменты пика напряжения секунды казались невероятно долгими и всепоглощающими, то сейчас время успело выровнять свой ход для всех.
[indent] Бесконечными одинаковыми пейзажами сменяют друг друга барханы и дюны, размежаясь редкими полусухими кустарниками-колючками. Вечерние пески казались умиротворяюще-тихими и почти то сонными, норовившими утянуть путешественников в свое забвенье морфея. Казалось, что время опасных мгновений и волнительно-тревожных секунд осталось позади, той тонкой линией следа колес тянулось в стены города, отдалявшиеся все больше, покуда и вовсе не скрылись из виду. Значило ли это, что все опасения, подобно извилистой ломаной черте глиняно-каменных домов и пляшущих огней света, также растворились в мареве оставающей земли? Кто знает. Эти земли — загадка, восточная тайна, как и все, связанное с ними.

[indent] Из приятной неги забытья в граничащем с реальностью сне достает толчок повозки — по инерции телега на остановке дергается вперед, а лишь потом плавно откатывается, заставляя путников от неожиданности открыть глаза. И мужчина пару раз удивленно смаргивает — он упустил из виду, когда окружившая его мгла, скрывавшая и сглаживающая все неловкости, растворявшая звуки, казавшиеся слишком уж неприлично громкими, в какой-то момент сменилась пеленой темноты прикрытых глаз. Тем не менее, марево зыбкой дремоты не шло — сменявшие друг друга мысли, беспрестанно крутившиеся вокруг произошедшего и только-только затихший адреналин раз за разом пробуждали уставший разум, не давая полностью расслабиться. А места, где урехи касался его тела, казалось, так и вовсе горели огнем — признаться, он всеми силам старался не шевелиться, лишь бы не спугнуть застывшую в спертом воздухе атмосферу близости.
[indent] Но стоит покладистым лошадям громко ознаменовать остановку, и Делсант просыпается от неглубокого сна, отпуская его руку, заставляя фон Блитцера замереть в неловком ожидании. Отчего-то казалось, что еще секунда, и затянувшаяся пауза закончится резким обрывом — урехи сочтет все ошибкой, той, которую стоит забыть, отложить в недрах памяти подальше и не возвращаться к ней более мыслями. Секунда, еще одна — они будто тянулись дольше обычного, а в каждом движении человека он слышал готовность произнести ту роковую истину, что оборвет едва видимую нить доверия, граничащего с чем-то большим. С тем, с чем ему предстояло разобраться, найти нужные слова и фразы для описания, с тем, что пока не получалось произнести вслух, боясь спугнуть.
[indent] Вампир прячет лицо в ладонях, не давая урехи и шанса разглядеть смешавшиеся воедино волнение и замешательство, столь явно заметные внешне — Рэйвену было неловко и до нехватки воздуха пробирающе до самых костей. Столь внезапно нахлынувшая смелость, подстегнутая вихрем эмоций, отступила, давая дорогу осознанию совершенного поступка, в который и поверить-то можно было с трудом. Но хотелось. Хотелось до перехватывающего дыхание эгоистичного желания сохранить этот момент навечно, удержать рядом, не спугнуть и не отторгнуть.
[indent] Погруженный в собственные мысли, фон Блитцер пропускает мгновение, когда урехи потягивается, разминая затекшие конечности и быстрым движением руки запускает палец в рот, от проданной неведомо кому души обслюнявливая. А спустя пару секунд — подготовленное “оружие” метким движением умелого вояки попадает ровно в цель, пронзая ухо —- и тут же Рэйвен дергается, мотая головой из стороны в сторону — ощущение липкой влажности слишком глубоко в ушной раковине невероятно омерзительно. Мужчина кривит губы в отвращении и передергивает плечами — рука быстро растирает пострадавшую часть тела, прикрывая на случай, если Спаранга решит повторить свою атаку еще раз.
[indent] — Я запомнил, — коротко бросает темноволосый фразу обиженным тоном, одаривая культиста многозначительно-обвиняющим взглядом — неужели это стоило того?
[indent] Поправляя воротник уже безнадежно смятой рубашки, Рей косится на своего спутника — что ожидать от него дальше? Шутку, насмешку, или брошенную в легкости пренебрежения фразу о том, что все было хорошей забавой? Медленно поправив выбившиеся пряди волос, вампир пару раз ведет руками по одежде, стряхивая с легкой ткани приставшие невесомые, но так раздражающие кожу песчинки. На плече отпечатался седой след перемолотой зерновой трухи, что лежала в мешке — еще один свидетель их совсем не роскошного путешествия до Шахры. Быстрым движением он несколько раз трет одежду, стараясь избавиться от пыльных очертаний, и только после этого, удостоверившись, что убрал все следы недавней дремоты, одаривает Делса вопросительным взглядом. А тот — в ответ выдает очередную фразу.
[indent] Мужчина выдерживает короткую паузу, начав прикидывать сколько по времени должна занять у них эта часть путешествия. Сосредоточенный взгляд устремляется на обветшалую ткань повозки, все еще скрывавшую их от внешнего мира, прежде чем до него доходит осознание сказанного, поднимая уровень сконфуженной горячащего кожу растерянности до максимальной отметки. Той самой, когда молчаливые попытки совладать с накатывающей волнами смущением становятся бесполезны, давая дорогу необдуманным колким ремаркам — своеобразной защите, острым шипам панциря, ограждающего от того, что могло бы стать причиной излишне открытого ответа.
[indent] — Как что? Продолжим начатое, — раздается ехидный тон темноволосого, решившего поддержать эту игру в двусмысленные фразы. Ведь он-то говорил о продолжении их пути в недоступное городской страже и тем головорезам, что будут жаждать расправы за убитого члена банды, а не о…, — а как долго? Это смотря на сколько тебя хватит, — бросает фон Блитцер через плечо перед тем, как выпрыгнуть из повозки, не позволяя себе обернуться, чтобы посмотреть на реакцию своего спутника. Пусть додумывает то, что захочет.
[indent]
[indent] Подошва ботинок касается неровной вязкой поверхности, сразу же слегка утопая в песке. Легкий, сменившийся с обжигающе-иссушливого на ласкающе-мягкий ветерок касается кожи, оглаживая своим еле-прохладным прикосновением. Наконец, спустя около часа пути в сумерках, земля начала охлаждаться, отдавая накопленное за день тепло, давая возможность вздохнуть без опаски обжечься раскаленным воздухом. Дневное марево, мешавшее видеть, неровной прозраной рябью скрывавшее далекие предметы, отступило, позволяя осмотреться.
[indent] Здесь, на первой остановке старого тракта, начинались владения истинной пустыни в ее величестве и пугающей красотой опасности — перед путниками простирались высокие барханы, плавно переходящие в длинную гряду монолитом застывших горных пород — неровных, изломанной линией уходящих вдаль. Обласканные ветром и укутанные в пески коричнево-сероватые валуны, будто рассыпанные чьей-то небрежной рукой, обрамляли еле заметную дорогу, ведущую к начале гряды — возвышению небольшой горы, источенной сбоку до разноцветных полос-пластов временем и горячими вихрями.
[indent] Рэйвен замирает, засматриваясь вдаль — память услужливо вырисовывает картину давно минувших дней: вот вдоль пути снуют уставшие путники, готовящиеся к ночлегу, сгружая с повозок все самое ценное и накидывая еды уставшим животным, а вот — хохочущая девица, скрывающая свой лик под невесовыми вуалями, идет под руку с богато одетым купцом — развлечение на ночь. Пройди вглубь, минуя растущие с каждым шагом дюны и спресованные затвердевшие слои песка, напоминающие небрежные монументы, меж аркой горных пород, в выстроенную искусницей-природой пещеру — и тебя ждали местные хозяева. Те, кто рискнул покинуть стены города и не страшился дикой полумертвой природы здешних мест, ведущие свой собственный образ жизни, прислушивающийся к мирозданию, знакам и поклонящиеся своим идолам — они всегда были готовы напоить и накормить путников взамен на пахучие пряности, свежие, столь редкие в пустыне фрукты и прочие дары облагороженной цивилизации. Он помнит, как плясали тени, отбрасываемые в свете костра на испещренные символами стены, помнит музыку, издаваемую самобытными деревянными инструментами и таинственно-уютную атмосферу, что царила здесь.
[indent] Фон Блитцер смаргивает, прогоняя застигшее видение прошлого с глаз долой, оборачиваясь на извозчика и маша тому рукой.
[indent] — Ночи доброй, благодарю за вашу помощь, — обращается он к старцу, почтительно кивая — приятно отяжелявшие карман пожилого торговца монеты не воззвали к жадности и ощущению близкой наживы — за всю дорогу он даже не попытался разузнать ничего о путниках, оставаясь в благом неведении.
[indent] Колеса повозки скрипнули, и медленно тронулся вперед — новая дорога пролегала в обход Шахры, и терять время пути, предаваясь разговорам, могло сыграть с купцами плохую шутку — вместо отдыха и начало пути в ранние, еще прохладные часы, он мог попасть аккурат под палящие лучи. Стоило спешить.
Лошади налегли на хомут и повозка тронулась вновь, медленно пробираясь вперед в тягучей темноте, увозя их внезапного спасителя все дальше и дальше.
[indent]
[indent] — Раньше здесь все было иначе, — мягко разрезает тишину голос мужчины. Он делает пару шагов вперед, на пробу касаясь занесенного песком утрамбованного слоя глины. Это место никогда не было ни красивым, ни завораживающим, нет. Но от него всегда веяло тем загадочным духом свободной легкости, что нельзя было передать словами — будто сама присмиревшая на время дикость песков любовалась случайно созданным местом, не трогая его и давая передохнуть.
[indent] — Мы переждем еще немного в пещере, а как станет еще прохладнее — двинемся, — негромко рассказывает о своих намерениях Рей, вполоборота вещая это урехи, — насколько я помню, она должна быть совсем рядом, — добавляет он, всматриваясь в приближающиеся очертания возвышений.
[indent] Идти вперед легко — словно он каждый день последних десятилетий бывал в пустыне, будто знает этот путь и готов пройти его с закрытыми глазами, как Делсант. Он ступает уверенно, продвигаясь вперед, прежде, чем осознать вдруг ставшую столь очевидной для него истину — здесь слишком легко пробираться для места, что было полностью забыто и заброшено. Быть может…?
[indent] Шаги становятся быстрее, словно он старается совершить быстрый рывок, обогнуть мешающий обзору песчаный бархан. И отчего-то темноволосому кажется, даже нет, он уверен, что сейчас увидит столь желанный отблеск огня, извивающегося в своем замысловатом танце.
[indent] Еще рывок, и он замирает, всматриваясь вдаль, почти что не дыша, надеясь получит подтвержление своим догадкам. И стоит на темной неровной поверзхности мелькнуьть приглушенному свету, он выдыхает, расслабляясь, давая легкой улыбке завладеть мимикой — осколок его прошлого сохранился, связав оставленные далекой сказкой в мареве минувших лет воспоминания с настоящим.
[indent] — Раньше бадави не были против чужаков, — переходя на более тихий и низкий тон кидает Рэйвен, забывая о том, что старинное “бадави”, коим раньше называли местных жителей, сейчас уже и вовсе перестало ходить в устал городских жителей, умерев вместе с забытой Шахрой.
[indent] И все же, в глубине души он хотел, чтобы Делсант увидел это место, делал поделиться частью того, что было теперь скрыто от чужих глаз. Показать его урехи, как спрятанное сокровище — только ему, и никому больше. Он не сможет вернуть былого ожидания тракта, но приоткроет завесу этого далекого от цивилизации места, что жило отдельной жизнью, окруженное горячими песками пустыни.