С глаз долой, из сердца вон.

Так утешали друг друга кокотки, когда влюблялись в светского красавца или молодца-приключенца, а тот никогда не возвращался к ним с повторным визитом. Те же слова утешения, по причине ему неясной, предлагали они и ему.

- Выше нос, дорогуша! С твоим-то личиком скоро другую найдешь, и уж она тебя точно ценить будет. – Блистала желтыми зубами мадам, забирая у Азраила с рук гостинец от гильдии воров. Её заношенное, пышное платье с залатанными конским волосом дырами было украшено крупным бисером – подарком от детишек из приюта. Заговорщически наклонившись, мадам далеко не шепотом предложила: - Как насчет кого из моих девчонок подцепишь, а?

Словно по команде, десятки пар глаз выжидательно вперились в падшего ангела. От млада до стара, каждую женщину в бордель завели свои обстоятельства, но все они поголовно хотели лучшей жизни, и Азраил был неженатым мужчиной, который уже не раз доказывал, что способен обеспечить сносное житие.

Среди наслышанных об Азраиле жителей ходило разные мнение о таинственном молодом человеке, переоборудовавшем заброшенную часовню под приют для сирот, примечательно полукровок. От многих не укрылось, как он совсем не постарел за последние двадцать лет, и как враждебно к нему относилась церковь. Поборником проклятых мог быть только проклятый, и Азраила закономерно считали либо демоном, выдававшего себя за человека, либо каким-то ветром залетевшим в трущобы из древних лесов эльфом. Кто-то его сторонился, отваженный слухами, а кто-то, напротив, навязывал знакомство, преследуя свои амбиции. Какая бы правда не стояла за происхождением Азраила, к нему были благосклонно настроены до тех пор, пока он не добавлял и без того неимущему народцу проблем.

Без него хватало безумцев, готовых содрать заживо кожу с ближнего своего.

Кокотки, в частности, видели в нем благодетеля и защитника. Азраил не состоял номинально в гильдии воров, но между ними поддерживались взаимовыгодные отношения, а бордели служили бесценными источниками информации. Азраил доставлял им взятки от лица гильдии, а продажные женщины всегда были рады тем, кто приносил им золото.

Но они же и больше всех его донимали, не упуская возможности повиснуть у него на шее. В целом, он стряхивал их прикосновения с себя, как гусь стряхивал воду, и они не переступали границы приличия, помня о мече у него на поясе.

Только последние две недели, что он наведывался к ним между поручениями, они нашли себе новую потеху, а именно настырно предлагать ему утешение, о котором он не просил. Как они пришли к такому заключению, едва он переступил порог, Азраил знать не знал, но убеждены в своей правоте они были железно.

«Кто бросил тебя, дорогой наш? Кто разбил тебе сердце, красавец? Где та глупая, позорная женщина, что ушла от тебя?»

Азраила никто не бросал. Его сердце никто не разбивал. От него никто не уходил. Всё было...

«Орион?»

И, как если бы Азраил был открытой книгой, бордель наполнился воркованием и посвистыванием, напоминавшими кваканье озерных лягушек, а смех мадам отдавался в ушах вороньим карканьем. Азраил откланялся так быстро, словно его преследовал сам Пожиратель Недр, пренебрегая вежливостью.

- С глаз долой, из сердца вон, - беззвучно вторил Азраил.

Как молитву проклятому божеству.

Встреча с Люмиэлем не должна была оставить на нем такой отпечаток, учитывая его решение оставить прошлое позади. Он не искал прощения небес, не искал пути обратно. Он принял участь грешника, приговоренный к оному высшему правосудию Мистраля. Он не впал в тоску, как безнадежный глупец, не заперся в купели часовни в раскаянии за содеянное. Жизнь продолжилась своим чередом, словно и не посещал приют архангел, словно не возвращался с по другую сторону завесы старый друг, бывший товарищ.

Тем не менее, каждая знавшая его собака каким-то образом могла на него взглянуть и сразу умозаключить, что он пережил травматический опыт.

Астарот и Эванс были проницательнее прочих. Они и знали его намного лучше; одна верховный демон, подобравшая и принявшая его в ряды отродий, когда небеса отказались от него, а другой – первородный вампир, направлявший и покрывавший деятельность Сокрытых в Аркадии, и надежный пособник в конфронтации с Церковью.

Астарот сморщила нос и приподняла верхнюю губу, едва ступив на территорию собора. Как бы не маскировался архангел, верховный демон вроде нее чувствовала благодать, да такую могущественную, за добрую версту, как наверняка почувствовал бы фаворита темного бога и герцога преисподней Люмиэль, если бы Астарот наведывалась незадолго до его прихода. Какие бы эмоции она не увидела на отчужденном лице Азраила, она не стала ни поносить «небесных засранцев» и «пернатых ублюдков», ни расписывать прелести жизни в Эдеме. Нет, Астарот не была бы герцогом преисподней, если бы не умела зарываться когтями в распоротые раны, что она и сделала с Азраилом.

Засахаренные слова, произнесенные голосом, которым бы было куда достойнее отдавать команды на поле боя, она вынудила Азраила вновь и вновь прокручивать в голове разговор с Люмиэлем.

«По твою ли душу пришел архангел? Видел ли он тебя, Азраила, а не слепок прошлого, лишенного звания и имени, пред которым надо для протокола искупить вину? Столько слов, столько заверений, да была среди них хоть капля искренности?»

Азраил никогда не мог приказать Астарот умолкнуть. Не когда она подобрала его, сломленного и потерянного, с окровавленного гранита, и предложила бездумную деспотию, как решение всех его проблем. Не когда его опустошенный разум осенила ясность ума, наконец остановившая кровопролитие, учиненное им рука об руку с демонами, и она улыбнулась ему, сидя на троне из черепов и костей. За все её грехи, за всё принесенное ей зло, она спасла ему жизнь, а близившаяся к завершению война превращала её из врага в вычурного соседа.

Её слова несли столько же раздора, сколько комфорта. Мало ли чего Азраил надумал бы самостоятельно, копаясь в сказанном Люмиэлем. А так, он знал, где Астарот явно перегибала палку, где искривляла правду себе на пользу. Зато глупая, бесплодная надежда, что Люмиэль действительно пришел за ним, чахла на корню.

Эванс проблему эмоционально нестабильного подельника решал иначе. Он использовал её в своих интересах, - и может быть из толики беспокойства за вроде как друга, - особенно когда одной ночью застал Азраила каменным изваянием над так и не открытым письмом. Или двумя, учитывая, что одно он сжимал в руках, теребя сургуч, а другое лежало на деревянной тумбе.

- Мы нашли логова ублюдка, ответственного за недавние похищения, - с порога бросил Эванс, опираясь на дверной косяк и скрещивая руки на груди. Он не стал упоминать, что обозначенный ублюдок также ставил Сокрытым палки в колеса и мешал вампирам разместить перевалочный пункт в пограничном графстве, откуда до окружавшей Аркадию стены было рукой подать. – Его особняк кишит стражей по ночам, а защитные чары уложат нас на лопатки раньше, чем мы успеем оскалить на него клыки. Но у него ничего не заготовлено против магии падших ангелов. Ты в деле?

Эванс не отправил его на охоту без доказательств. Гротескные картины, транслированные через волшебный шар, вызвали в Азраиле отвращение и застарелый праведный гнев, которым он был известен среди братьев-ангелов.

В иной жизни, Создатель мог бы сотворить его архангелом правосудия.

В иной жизни, Орион мог бы быть среди тех, кто осудил его.

...Астарот действительно была столь же умелым дипломатом, сколько она была воином.

Темный свет не подчинялся законам логики, и позволял теням растягиваться в необъятной черноте даже при солнце посреди небосвода. Сокрытая во мраке фигура прокладывала стремительный путь через особняк, сметая со своего пути тех, кому не посчастливилось её заметить. Азраил не был вором или ассассином, он был солдатом, и поэтому, как только его вторжение засекли, он избрал дорогу напрямик.

Азраил нашел высокопоставленного чина в подземелье особняка, где худощавый мужчина с неровной бородкой прятался за спинами существ до боли напоминавших химер. Химеры были привычными противниками для ангелов во время войны, рожденные из потревоженными магическими стычками артерий земли, но эти создания только отдаленно с ними перекликались.

Результаты опытов, проведенных смертными, а не образованные магией аномалии.

Твари не представляли из себя особо сложных противников, - они едва стояли на ногах и путались в собственных конечностях, - но опасность заключалась в частях тел, заимствованных у других монстров. Азраил с удивлением отбил метивший ему в шею хвост Пустынного Скорпиона, служивший одной из тварей рукой. Яд выплеснулся с жала, прожигая броню и въедаясь кислотой в кожу, и Азраил избавился от этой угрозы в первую же очередь.

К счастью, когда он покончил с последней тварью, его цель по-прежнему пыталась отворить секретный проход. Обрамленные золотыми кольцами с драгоценными камнями пальцы тщетно водили по холодному, мшистому камню подземной темницы, когда Азраил карающей тенью навис над смертным. И именно жалким, недостойным смертным он был, использовавшим детей полукровок и нищих из трущоб в качестве подопытных.

- Что преследуешь ты? – Процедил сквозь зубы Орион. Два черных крыла развернулись за его спиной, заключая человека в импровизированную клеть подобно хищной птице. – Вечную жизнь? Бессмертие? Силу? Власть? – Он повалил дрожавшего человека на бок и придавил того сверху сапогом. Только два карающих уголька были различимы в затянувших туннель тенях. – Что тогда, что сейчас, вы, люди, не меняетесь. Тянетесь за тем, чем обделил вас...

Азраил осекся, стиснул зубы. Стоило смертному под ним обнадеженно поднять голову, как голова того под свист металла полетела с плеч. Тело рухнуло на окрасившийся алым камень, и под ритмичный звук капающих с меча капель, Азраил услышал чей-то всхлип.

Его крылья дрогнули, потревоженные чужим присутствием, и растворились в тенях. Мрак отступил, позволяя факелам осветить туннель, и свет упал на забившуюся в угол женщину.

К своему ужасу, льдом охватившему сердце, Азраил её узнал. Не по изуродованному лицу и не по выгнутым рукам, а по грязному, драному платью, украшенному крупным бисером.

- Мадам... – Азраил бережно опустился перед ней на колени и потянулся к ней, но она вздрогнула всем телом и еще дальше забилась в угол. Её чумазое лицо было заляпано кровью, грязью и слезами. В её глазах мелькали нотки узнавания, но она только качала головой, а с дрожащих губ срывались одни надрывные всхлипы.

Всё, что она смогла из себя выдавить спустя долгие минуты, это ломанное «их было двое...», прежде чем спрятать лицо в подтянутых к груди коленях.

Азраил... не мог ей помочь. Он не смел к ней прикасаться, боясь причинить ей еще больше боли, и ему не к кому было нести её за целебной помощью. Его магия давно утратила способность исцелять.

- Я прослежу, чтобы этого не повторилось, - пообещал он смолкшей женщине. Он не мог обещать ей месть, не мог обещать ей расправу, даже если намерен заставить виновных расплатиться. Азраил просил её понять, что пускай он не способен помочь ей, он не допустит новых жертв. Потому что она...  Она уже не сможет увидеть этого сама. – Пусть твой сон принесет тебе забвение.

Тени обволокли умиравшую женщину, а утешивший её грешник начал новую охоту.

Оставленные в особняке бумаги о таинственном подельнике были заперты в сундуке за защитными чарами. У Азраила не были ни времени, ни способностей распутывать эти чары, а тьма уже шептала, что подкрепление ворвалось в особняк. Сбивая магический замок и едва не разрушая всё содержимая, по обрывкам документов Азраил смог вычислить только расположение некого «склада», но именно туда он опрометчиво решил отправиться, поступаясь наказом Эванса сначала доложить находку ему.

Если Азраил остановится, он начнет думать. Если он начнет думать, то его обуяют не только мысли о свершившемся сегодня, но и о визите двухнедельной давности, и о непрочитанных письмах в ящике стола.

К тому моменту, как Азраил увидел с высоты хижину лесничего в густой чащобе на взгорье, куда привели его обрывки карты, его крылья кровоточили от натуги, а перья слиплись с друг дружкой. Тяжело рухнув на сырую, покрытую ветошью почву, Азраил с трудом подавил болезненное шипения, чувствуя, как крылья мертвым грузом осели на спине. Тени жалобно ныли, ластясь ему под руки, будто пытаясь извиниться за то, что не могли уберечь его от ломоты.

- Это... Всего лишь последствия...

И смех и горе, как он в пустоту объяснялся за последствия его решений. Снова в памяти вспыхнул разговор с Люмиэлем. Стискивая зубы, Азраил погасил навязчивое воспоминание, спрятал крылья под хриплый стон и толкнул дверь в хижину.

Дверь оказалась не заперта, а хижина пустовала. Но после тщательного обыска пустующего жилища, Азраил нашел прибитую ржавыми гвоздями крышку погреба. При попытке её поднять обнаружилось, что гвозди на самом деле не были прибиты, а только уродливо торчали из крышки. В погреб вела добротная деревянная лестница, предлагая непрошенному гостю окунуться в кромешную темень.

Азраил спрыгнул в проем без колебаний.

Тьма смягчила его приземление. Вместо целого подземелья, как он предполагал, виду открылась небольшая каменная комната, заставленная дубовыми столами и стульями. На них были свалены древние трактаты и расставлены замысловатые приборы, которые Азраил нередко видел в лавках алхимиков и артефакторов. В углу стояла вытянутая клетка в человеческий рост, а с потолка свисали железные кандалы.

Азраил слишком поздно услышал едва различимое шипение, раздававшееся откуда-то со стены. Размазанный силуэт бросился на него со скоростью сродни гончей преисподней, сбивая его с ног и смыкая зубастую пасть на выставленном в последний момент клинке. Огромное, бугристое тело, испещренное жилами и сочившееся слизью из гниющих язв, сдавило его смертное тело в пол, норовя выбить из него весь дух и перегрызть глотку. Измотанный недавним сражением и длинным перелетом на ослабленных крыльях, Азраил только и мог, что не давать зверю продавить клинок и раздавить его под уродливой тушей.

За оглушающим рычанием и хрипом раздалось чье-то хлопанье в ладоши, и Азраил не мог позволить себе отвлечься, чтобы встретиться взглядом с тем, кто без сомнений натравил на него это чудовище. Это не мешало таинственному нападавшему глумиться над ним.

- Ох, это редкость, чтобы на хижину набрел кто-то твоего калибра. Обычно путники не успевают даже обнажить оружие. - Задумчивый восторг сменился жадным предвкушением. – Будем надеяться, из тебя получится такой же стойкий зверь, как из тебя человек.

ETERNAL ECLIPSE
Из пасти химеры несло трупным смрадом.

Пылай бы еще чудовище огнем, было бы в точности как на линии фронта с демонами во время войны. Обугленные тела с прогорклым запахом гари, забивавшим нос и оставлявшим пепел на языке.

Азраил, существо намного сильнее обычного человека, перехватил меч в одну руку и саданул монстру по морде кулаком. Ядовито-зеленая кровь хлестнула из лопнувших на коже наростов, кислотой разъедая и без того отжившую в предыдущем сражении броню. Однако удара хватило, чтобы ошарашить химеру, и завести клинок под толстую шею, где тот замер на долю секунды.

Если Азраил сейчас ссечет монстру голову, ему не избежать кислотной ванны. Крови прольется столько, что запросто разъест ему не только броню, но и тонкий слой одежды под ней, а после доберется до кожи. Азраил не обладал целительскими способностями; Темный Бог не был настолько милостив, чтобы наделять ими покинувших его созданий. Падший, скорее всего, не умрет от этого, даже если его внутренности будут торчать наружу, но поврежденные внутренние органы и необходимость добраться до ближайшей цивилизации, чтобы пережить день, либо сведут его в могилу по дороге, либо сократят срок жизни еще на лет сто.

Ему уже оставалось жить считанные годы, особенно если сравнивать с когда-то сулившей вечностью.

«Орион!»

Колебался бы он так, не встреть он Люмиэля? После изгнания, после основательных манипуляций Астарот, Азраил с трудом находил ценность в собственной жизни. Это было суждение отличное от того, каким он руководствовался на войне. Тогда он понимал, что его смерть нежелательна, но под определенными обстоятельствами способна принести силам поднебесья победу. Ныне он не знал, что могли принести его жизнь или смерть; он не цеплялся за первое, и не тревожился над вторым.

Но теперь...

Азраил стиснул зубы. Прошлое воистину было камнем преткновения, не желавшим никого отпускать.

Вместо рассечения шеи, Азраил полоснул оружием химере под лапы. Та взвыла, роняя зеленую жидкость на пол, задевая вертлявую добычу, но крови было намного меньше, чем полилось бы из вспоротой глотки.

Ты всегда преследуешь меня.

Если копаться в воспоминаниях, созданных задолго до суда, до совершения непростительного греха, Орион всегда был в них счастлив. Ни затянутая война, ни горести потерь, ни суровая реальность их тяжелого долга, как верных солдат поднебесья, не могли этого изменить. Его хладнокровный взор смягчался, стоило тому пасть на златовласого архангела, незапятнанную икону целомудрия. Его величественный, чистосердечный вид не могла запятнать даже кровь, нередко обрамлявшая его боевые одеяния после натужного сражения.

Орион, чьи белые локоны вечно оказывались измараны в крови его оппонентов, мог только благоговейно смотреть на него, возвышавшегося над полем боя. Трепавшая в сердце эмоция, которой он до сих пор не знал имени и назначения, тлела, как одинокое пламя свечи, согревая его нутро.

Клубы первородной тьмы взвихрились в угольно-черную молнию, в мгновение ока простреливая химеру насквозь и разбивая той внутренние органы. Азраил чувствовал, как под его командой лопнул один, второй, третий. Из пасти монстра хлынула волна желчи.

Победа казалась на горизонте, пока оглушительный хлопок не разнесся по каменному подполу, почти склепу, сбивая Азраилу концентрацию. Этот звук, словно материальная сила, заставил вены чудовища загореться потусторонним, фиолетовым цветом. Словно обретя новые силы, оно повторно бросилось на Азраила, на сей раз пробивая того тараном и успешно поваливая наземь в выигрышную для себя позицию.

Эта уродливая пасть точно бы сомкнулась на Азраиле, если бы поток буквально до боли знакомой энергии не пронесся поверх него, сбивая химеру с него и окружая золотистым барьером.

- Не смей умирать.

Ах.

Словно под чарами фей, Азраил видел не холодный, безжизненный камень подземелья, а затянутое смогом от кострищ демонической армии небо. Вместо обросших мхом стен – бескрайнюю открытую местность, заваленную убитыми товарищами и вражескими солдатами; ставшиеся в живые бойцы обходили его, поваленного наземь, готовые поднять оружие в очередном кровопролитном сражении. А над ним, истекавшим кровью от тяжелых ран после неравной схватки с юстициарием демонов, склонился архангел.

О, эти обеспокоенные, фиолетово-голубые глаза, горевшие праведным огнем в разгаре боя, и каскадом золота обрамлявшие лицо волосы.

Пронзенный застарелой болью, Орион закрыл глаза и отвернул голову.

- Ты всё такой же, - сорвался хриплый голос с его губ.

Где была эта забота, когда Азраила лишали крыльев? Где было сердечное желание увидеть его живым, когда его тело было сброшено с небесных вершин, без капли беспокойство о том, переживет ли он это падение вовсе?

Но сейчас было не время и не место. Перебарывая боль, Азраил приподнялся на локтях, обозревая кружившего на краю барьера зверя и голодное пламя, срывавшееся с кончиков пальца командовавшего химерой человека. Темно-синие вены на шкуре монстра были по-прежнему вспучены.

- Он чем-то ей командует, - отметил Азраил, стараясь сесть, а затем подняться на ноги. – Эти вздувшиеся вены похожи на магическую вязь.

Не то чтобы Азраил разбирался в магии смертных, но он не раз был её свидетелям в странствиях. К тому же, ему доводилось работать с магами в одной команде. Он и сейчас старался воспринимать Люмиэля не как отголосок прошлого, а как другого приключенца, волей судьбы подоспевшего ему на выручку.

Потому что, если он признает правду... Нет, сейчас он не мог себе этого позволить.

Отредактировано Азраил (2023-09-10 13:37:12)